Мой ледяной принц
Шрифт:
Что скажет моя семья, если узнает? А Маришка? Меня просто-напросто заберут домой!
«Но ведь им необязательно знать. Думаю, одна подруга-человек не навредит мне. Тем более, она хорошая добрая девушка, и, может, живя с ней, я быстрее вольюсь в человеческий мир, быт и окружение. Мэри поможет мне стать человеком в глазах общества. И, да, это будет весело» – твердо решила я.
«А ты покажешь мне этот приют?» – хотела спросить я, но потом передумала: мне не хотелось видеть бездомных детей.
– Только, пожалуйста,
– Извини, я опять назвала тебя Маршей? – Мэри наморщила нос. – Обещаю, это был последний раз.
Я улыбнулась.
– Миша, ты такая хорошая! – вдруг тихо сказала Мэри, глядя мне в глаза. – Я даже не ожидала, что ты, такая красивая, будешь еще и такой доброй!
«Это она обо мне? Я – хорошая? Забавно. Если бы она только знала о том, что вместо огурцов и помидоров я питаюсь человеческой кровью… Ой, и мне должны привезти ее сегодня! Нужно срочно бежать домой!» – с умилением подумала я.
– Но ты меня совсем не знаешь! – удивилась я.
– Да, мы познакомились только сегодня, но я чувствую, что ты хорошая. Поверь, я разбираюсь в людях, – серьезным тоном ответила на это Мэри.
«Ох, Мэри, как ты ошибаешься на этот раз!» – подумала я, но не стала возражать против ее убеждения.
– Сегодня мне должны прислать посылку, так что, думаю, нужно срочно идти домой, – поспешно сказала я.
– Тогда вперед! Ускорим шаг!
Мы быстро зашагали на Коули-роуд, дошли до поворота на нашу аллею, и вдруг Мэри остановилась.
– Знаешь, что? Ты иди домой, а я схожу в приют, поговорю с преподобным Чарльзом. Мне нужно узнать, когда выходить на работу, – сказала она. – А насчет продуктов не переживай: я зайду в супермаркет на обратном пути. Так что тебе купить?
Я задумалась: человеческая еда мне была абсолютно не нужна, но необходимо было чем-то питаться в глазах Мэри.
– Не хочу беспокоить тебя своими проблемами. Я сама все куплю, – ответила я, чтобы отбить у нее желание следить за моим питанием.
То обстоятельство, что из-за Мэри мне придется возиться с ненужной мне человеческой едой, немного раздражало меня, но я была готова потерпеть это неудобство.
«Как вовремя она уходит: ей незачем видеть мою «гуманитарную помощь!» – с облегчением подумала я.
– Ну, как хочешь, если что, супермаркет на той стороне – ты его точно не пропустишь. Ну, я пошла! Встретимся дома! – Мэри стала уходить.
– Я перенесу свои вещи из твоей комнаты! – крикнула я ей вдогонку.
– У тебя клевая одежда! – крикнула она мне в ответ.
Эта фраза заставила меня нахмуриться: она пересматривала мои вещи, лежащие в шкафу ее спальни? Это весьма неприятно…
Я направилась домой.
К полудню Коули-роуд превратился в настоящий поток энергии повседневной жизни: по обеим сторонам улицы пестрели витрины магазинов,
Оксфорд понравился мне с первого взгляда: такой уютный, с теплой атмосферой городок, и с безумно красивой готической архитектурой, наплывающей со всех сторон. Она была так многочисленна и разнообразна, что для того, чтобы осмотреть все ее богатство, потребовалось бы не менее трех месяцев ежедневного созерцания.
Солнце стояло высоко в небе, и асфальт тускло блестел под его, наверно, теплыми лучами: люди вокруг были одеты почти так же тепло, как и я, а значит, с обликом я не прогадала.
А сколько было вокруг молодых лиц! Девушки, парни, наверно, тоже студенты, шли по тротуару, сидели в кафе, болтали, мимо проносились велосипедисты… И все они смотрели на меня. Я чувствовала на себе их взгляды. И всему виной была моя яркая вампирская красота: я была высокой, худенькой (а не худой, как говорила Мэри), у меня прекрасная бледная чистая кожа, красивые ногти, длинные, волнистые, спускающиеся ниже поясницы золотистые волосы, большие серо-голубые глаза…
Когда я жила дома, то не задумывалась о том, что в человеческом обществе буду очень красивой. Я никогда не ценила свою внешность, и теперь это всеобщее восхищение этой самой внешностью вызывало у меня лишь одно желание – как можно скорее прийти домой, чтобы люди перестали на меня пялиться. Это было безумно тягостное чувство.
«Как мои сестры это терпят? Это так противно – вызывать всеобщее внимание!» – недовольно подумала я, опустила взгляд на дорогу, ускорила шаг и постаралась подавлять мысли о том, что стала выставочной собачкой дорогой породы.
«Кто эта девушка? Я ее раньше здесь не видел» – вдруг услышала я, когда проходила мимо двух молодых людей. – «Наверно, студентка. Интересно, где она живет?» – ответил другой голос. – «Меня больше интересует, как она сюда поступила. Вряд ли своими мозгами» – ответил ему первый.
Услышав это обидное для меня и моего интеллекта предположение, я была сильно оскорблена этими людишками.
«Надо же, они думают, что если я – красивая, то, значит, не настолько умна, чтобы самостоятельно поступить в Оксфорд? Неужели все люди вокруг такого же мнения?» – с отчаянием подумала я.
Мое прекрасное настроение было подавлено: я шла к дому и думала только о плохом. Мое негодование не проходило: мне было обидно за те долгие многочисленные часы, проведенные мною за учебой на дому. А самообразование? Я так старательно занималась им, просиживая за ноутбуком целые дни!
«Люди – ужасные, глупые и узколобые! Будь моя воля, я бы убивала таких, как те парни, в первую очередь! – думала я. – Нужно будет спросить у Мэри о том, что происходит с этими людишками! Почему, черт побери, меня считают дурой?»