Сенатора выслушав с вниманием, императрица молвила в ответ:«Война с Турцией идет, и все еще не виден в ней просвет.И набережную Невы мы одеваем в сплошной гранитный парапет.Большие траты несем на все на это, в казне денег мало или их вовсе нет.Но и развитие горнорудных дел в России очень важно,И обязательно вернемся к этому вопросу через пару лет.К сему доклад мне подготовьте, где знающие дело скажут,Хотят училище какое? И нужна помощь государства или нет?» –«Слушаюсь, Ваше Величество! Доклад мы подготовим к сроку Вам».Екатерина II встала – аудиенция закончена. Сенатор тоже всталИ, раскланявшись императрице, покинул он дворцовый зал.А какое нужно горное училище, и сам тогда еще не знал.И, вернувшись в Сенат на службу, секретарю поручение далВопросы подготовить, чтобы специалистам их потом задать:Каков училища проект и кто финансировать его бы стал?Где лекторов набрать и там какие лекции читать?Какое довольствие положить, и много еще чего необходимо знать.Тщательно и всеобъемлюще подготавливались вопросы эти,Они неоднократно изменялись, исключались, добавлялись.В итоге все вопросы подготовлены и лежат в конверте,И выбрать лишь, кому на них ответствовать, осталось.А став президентом Берг-коллегии и находясь в рабочем кабинете,Соймонов вспомнил снова тот с императрицей давний разговор,Читая челобитную Тасимова, где подняты и им проблемы эти,И в ней просил создания в Башкирии горного училища также он.Михаил Федорович встал из-за стола и подошел к окнуИ, глядя на замерзшую
Неву и за ней Адмиралтейскую иглу,Решил: поручим ответствовать на те вопросы Тасимову… Ему!А для верности ответа – задать их не только башкиру одному.Да и участие Тасимова в составлении ранее законов сводаДля горнозаводских судебных дел – еще причина выбора такого.Снова сев за стол, звоном колокольчика секретаря позвалИ, когда тот зашел, отдав конверт, ему Соймонов приказал:«Немедля отправить Тасимову в Башкирию сие письмо,И с нарочным мои слова ему без поправок, точно передать,Что челобитная Берг-коллегией со вниманием изучена его,Но Горное училище не в Башкирии, а в Питере решено создать.А «дабы сему промыслу и горной экономии» достойно обучать,И «сведущих руководителей» по окончании его чтоб получать,Необходимо разумные ответы на вопросы, что в конверте, дать,И его «ответствия» в Берг-коллегии с нетерпением будут ждать».Предложений от Тасимова и сотоварищей недолго ждали,Многие из них уж в челобитной были и совпали,И учреждение Горного училища в столице также поддержали,А ответы эти основой для доклада Ее Величеству сразу стали.Особенно одним в Берг-коллегии довольными остались,Что важным аргументом для императрицы может также стать:Рудопромышленники «в казну перечислять полполушки обязалисьС пуда добычи руды», чтобы то училище достойно содержать.А когда Екатерина II о сём решении «сотоварищей» узнала,Немедля указ об учреждении Горного училища подписала,Оное предложение «полезным и необходимым» она признала,И 23 октября 1773 года датой его рождения в России стало.А президент Берг-коллегии Соймонов, училища создатель,Ее Величества указом первым директором оного назначен,И Тасимов Исмаил, его учредитель, спонсор, основатель,До сих пор в Башкирии и в институте Горном не забыт и значим.
7
Все в колхоз!
«Я не извозчик, а водитель кобылы»
Мой экскурс в историю Горного прервалТеперь уж однокурсник – Богаткин Валентин,Дружески похлопав по плечу, он мне сказал:«Собрались все на кафедре, остался ты один».И до кафедры маркшейдерского дела мы бегом.Вошли, и за нами Иван Николаевич Ушаков, наш декан.Все затихли, и говорит студентам новоиспеченным он:«На целый месяц предстоит в колхоз поездка вам».И далее с улыбкой продолжил студентам свой он сказ:«Там уже работают первокурсницы из университета,На полях турнепса много, и в его уборке ждут помощи от нас.Девушкам и мы поможем убрать турнепс в колхозе этом,А Стенин Николай Иванович, доцент, будет куратором у вас».А назавтра, только протерев глаза, раненько с утраУвидели: у общежития стоял уже автобус ПАЗ [4] .Перекусив тем, что осталось от ужина вчера,Оделись и сели в него, и в колхоз помчал он нас.Выехав за город и далее вдоль Финского заливаПо Приморскому шоссе до Сестрорецка, а за ним направо,Проехав по проселочной дороге вдоль озера-разливаЕще немного, и у барака встали. Приехали, выходить нам надо.С шумом выйдя из автобуса во двор и размяв колени,Осмотрелись. Два входа. Буквы «М» и «Ж» на каждой двери.Вошли, где «М». Койки из металла вдоль одной, другой стены,Все в зеленый цвет покрашены и не застелены они.Печь-буржуйка посреди стоит, и не протоплена она,А вслед за нами женщина в фуфайке старенькой вошла,И с порога говорит: «Постель я выдать вам должна», –И быстрою походкой нас в каптерку повела.
4
ПАЗ – Павловский автомобильный завод.
От нашего барака она совсем невдалеке была,А рядом с нею длинный покрытый шифером навес,Под ним из дерева скамейки по обе стороны стола.И женщина промолвила: «Кормить вас будут здесь».Забрав в охапку простыни, матрас и одеялоИ расстелив в казарме все на свою кровать,Услышал вдалеке вначале, а затем совсем уж рядом,И вот уж за перегородкой звонкие голоса девчат звучат.Парни уши сразу навострили, в стойку встали,А кто к перегородке ближе, в нее сразу постучал.Там тихо стало – видимо, стука этого не ожидали,А мы на выход, колокольчик всех на ужин звал.Веселою гурьбою за столом на лавке сели в ряд,Прически поправляя, девчата к нам медленно идут,На них мы с любопытством смотрим, и на нас такой же взгляд.Поприветствовав друг друга, ждали, когда нам ужин привезут.Девушки, перешептавшись, заговаривать с нами стали,И мы вначале им несмело что-то говорили, отвечали,Но вскоре разговорились, и стесняться перестали,Как будто знакомы уж давно и хорошо друга-друга знали.Из-за поворота появилась с лошадью повозка,На ней возничий, и с ним посуда: ведро, бидон,А в них молоко, картофель, хлеб, селедка.И все продукты эти в тарелках на столе разложил он.Расправившись с селедкой, хлебом и картофельным пюре,Запив все это парным, с вечерней дойки, молоком,Покинули навес и, разведя костер от ручья невдалеке,Под гитару пели бардовские песни допоздна потом.На следующий день разбудили раненько с утра,И, помывши лицо холодной водой из ручья,Позавтракали тем, что осталось от вчера.А куратор вдруг спросил: «Кто может запрягать коня?»И дернул черт меня тогда – поднял руку только я.«Ну что ж, с извозчиком мы определились», –С улыбкой глядя на меня, он нам сказал.И, как по мановению, телега с лошадью из леса появились,А возничий, подъехав, мне вожжи сразу передал.
Сев с бригадиром-возничим на скамейку телеги впереди,Я сказал знакомо: «Но!» – трусцой лошадка побежала.Практиканты все уж далеко ушли, и ехали сперва одни,Но по пути мы подбирали их – и полная телега вскоре стала.Минут через пятнадцать на телеге нашей по дороге тряскиПосле леса появилось вдруг с турнепсом поле,Оно огромно, и будто окрашено всего в две краски:Где собрано – чернотой покрыто, но зелени намного боле.«Приехали», – соскочив с телеги, нам бригадир сказал.За ним и мы, а Николай Иванович там нас уж ждалИ поочередно ведра, ножи и вилы нам раздал.Девушки турнепс копали и ботву с них обрезали.Парни в ведра его грузили и в телегу мне таскали,Стегнув лошадь, уезжал, когда ее с верхом нагружали,А в колхозе у амбара меня однокурсники-ребята ждали.Снова в вёдра – и турнепсом закрома там заполняли.С утра копать турнепс полны энтузиазма были,Смех повсюду раздавался, а некоторые и песни пели,К полудню уж друг с другом неохотно говорили,А к вечеру, обалделые, на ведрах молча все сидели.Команда на окончание работы еще не была дана,Ее с нетерпением ожидая, все потихоньку сачковали,А как только бригадиром была озвучена она,И откуда силы вдруг взялись, быстро собираться стали.А через несколько минут, друг на друга посмотрев,Смехом прыснули сперва, а затем заржали:Все в грязи, места чистого на одежде, рожах нет,И от смеха, или уставши были, все упали – ноги не держали.Но быстро встали, есть охота, в животе урчало.Инвентарь собрали и на телегу все сгрузили,Девушки ко мне подсели, трусцой лошадка побежала,И через полчаса голодные и мокрые на базе были,Потихоньку и остальные вслед за нами подходили.Все в барак, а мне в колхоз за ужином ехать надо.Погрузив засветло термосы с экологически чистою едой,Уж возвращались в темноте мимо кладбища обратно,И от страха галопом мчался по той дороге я домой.А вот и проблески света появились по курсу впереди,Лошадь радостно заржала и стала медленно идти,А ту еду, что привезли, практиканты быстренько смелиИ, попрощавшись со всеми, спать в барак все побрели.А я лошадь рассупонил, и вместе с ней к ручью пошли.Подождав, когда она воды напьется из холодного ручья,Стреножив и коркой хлеба угостив, отпустил на поле до утра,И с чувством исполненного долга спать к себе пошел и я,А перед тем, как лечь в постель, подкинул в огонь печи дрова.Раненько с утра бригадир уж разбудил меня,Сказав, что лошадь в телегу надо запрягать,И к завтраку из колхоза чтоб молоко привез бы я.Еще все спали, а мне одному чуть свет вставать.Встал неохотно на холодный пол с постели и оделся,В ручье умыв лицо, лошадку ту окрест пошел искать,Через полчаса ее увидел лежащей на лугу – на солнце грелась.Сняв путы, надев узду и на спину взобравшись, пустился вскачь.Увидел вскоре базу и наших девушек, стоящих у ручья,Решил покрасоваться перед ними, лихой какой наездник я.Ударил в бока лошади ногами, и она быстро поскакала.Но вдруг, замедлив ход, совсем рядом с ними всталаИ, хвост задрав, что за ночь съела, выдавать наружу стала.А я, сидя верхом на ней, весь до пяток покраснел,Бил плеткой и ногами; она, до конца не сделав дело, все стояла.Девушки чертыхались, вытирались, а я глаза поднять не смел,И скорей от них – не получилось в то утро из меня гусара,Но на лошадь недолго дулся, хотя мне в душу она и наплевала.Доставил молоко я из колхоза, съел завтрак и опятьТурнепс с утра и до обеда на том же поле убирать.Уставшие, уж поздно вечером в барак мы возвращались,А наступало воскресенье – в колхозной бане отмывались.Мужской там день через неделю, и его не пропускать старались.Воскресенье было днем одним, свободным от работы,В Стране Советов до 7 марта 1967 года.А после этой даты днем отдыха стала и суббота.Но не наступил еще тот год – и у нас работа.В одно из воскресений сходить в кино решили,По окончании его танцы будут в том же зале.Когда закончилось оно, взрослые домой поуходили,А молодые в зале том остались и начала танцев ждали.Местные из села ребята, что делать, знали,Ряды стульев к стенкам все сдвигали,Для танцев зал после кино освобождали,А мы в сторонке скромненько стояли.И только с пластинками радиола зазвучала,Танцующими парами стала заполняться зала.И наши от местных отставать не стали,Своих и сельских девушек на танцы приглашали.А наш красавец-однокурсник Богаткин ВалентинС одной из сельских девушек раз за разом танцевал,Не зная, что уж местный парень с ней давно ходил,И тот, глядя на танцующих сердито, что-то пацанам своим шептал.В конце тех танцев они потихоньку уходить из зала стали,И мы за ними: две девушки и нас парней всего лишь пять.А на улице нас с кольями уж те ребята ждали,И теперь уж нам решать: драться или назад скорей бежать?
Поняв, что их преимущество в числе и силе,Недолго думая, мы в залу отступилиИ быстро двери ножкой стула перекрыли,А спустя немного и свет в том зале погасили.Но вдруг голос мы со сцены слышим: «А ну, за мной!» –И в темноте открыл нам кто-то свободы выход запасной.Сказав спасибо, растворились в темноте ночнойИ молча, а затем со смехом бежали по тропке мы домой.А в сельский клуб на танцы мы больше не ходили,Да и зачем ходить туда? Девушки красивые и рядом были.И вскоре у бригадира мы на время радиолу попросили,А пластинки с буги-вуги в сельмаге рядом прикупили.В ближайшее воскресенье танцы у себя организовали,Между койками в проходе в половине, где девчата жили.Нам никто уж не мешал, и допоздна там танцевали,Затем парами, а кто один, до утра окрест бродили.А до этого, когда те пластинки в сельмаге мы купили,На покупку деньги по карманам долго мы искалиИ необходимую сумму наконец-то ту собрали,Копейки лишь остались, а где заработать, мы не знали.Прошло не более недели, и вдруг Богаткин нам сказал:«Был я на вокзале, и его начальник мне вопрос задал:«Пришли полувагоны с углем, кто бы разгружать их стал?»А я ему в ответ: «Бригаду я найду», – и у него аванс уж взял».На следующий день собирали мы турнепс на том же поле,Подошел Богаткин Валентин и еще ребят с ним двоеИ говорит: «В обед тот уголь нам срочно надо разгрузить,Думаю, что успеем, мне обещали остальное заплатить!»Перед обедом, загрузив телегу аж до верха,С турнепсом собранным в колхоз поехал,А, выгрузив его, помчался на вокзал – там трое ждали,И вагон тот с углем сразу разгружать все стали.Вначале люки внизу полувагона мы открыли,И с двух сторон на землю уголь высыпаться стал.Лопатой действовать не надо, и мы довольны были,Но медленней все был его поток и вовсе наконец застрял.Тогда двое с лопатами залезли сверху внутрь вагона,А остальные стали уголь снизу отгребатьОт люков дальше и после этого возвращались снова.И до тех пор мы отгребали, пока не стал он сыпаться опять,А сверху помогали лопатами, ногами в люк его толкать.Прошел уж час обеда, а мы там еще лопатами махали,Передохнув, мы осознали, что нам до ужина еще махатьИ нас с телегою, наверное, повсюду уж искали.Вернуться срочно? Но получен ведь аванс – ладно, будем отвечать!Вечером, часам к семи, вагон мы этот разгрузили,Руки, ноги от усталости дрожали, и тут же мы упали,Отдохнув и получив окончательный расчет, вскоре дома были,А там собрались все со Стениным, и нас давно уж ждали.И как только появились из темноты, все вдруг заржали,Увидев, что плетемся еле-еле и черны, как негры, были.Николай Иванович взглянул сердито, и все смеяться перестали,А он спросил с язвинкой: «Где же вы так долго пропадали?Ладно, уж поздно и можете на мой вопрос не отвечать,А с утра на этом месте собрание комсомола проведем,И уж умытыми ответ предстоит вам там держать,Серьезный будет разговор, и, что делать с вами, решим на нем».
А мы бегом к ручью и умываться там сразу стали,Затем в постель, но долго еще ворочались, не спали,Еще немного пошептавшись, заснули, а с рассветом встали,Пока за лошадью ходил, все собрались и меня там ждали.Подсел тихонечко в торец стола и я к троим друзьям.Первым слово взял куратор и сердито нам сказал,«За такой проступок грозит исключение из института вам!»Но тут Валентин Богаткин, попросив слово, быстро встал.И глазом не моргнув, собранию сказал:«В обед начальник вокзала к нам на поле прибежалИ помочь спасти его работника за ради бога умолял,Который только что в вагон с углем упал и там застрял».Удивленно на него: такого ответа мы не ждали,Но бодренько все тоже головою закивали.И далее, войдя уж в раж, Богаткин продолжал:«Спасти человека возражать никто из нас не стал.Мы комсомольцы ведь, и туда сразу побежали,И вскоре – там, а у бедолаги лишь уши из угля торчат,Глазами хлопает, мычит, и мы скорей лопаты взяли,И, чтобы вызволить его, пришлось вагон весь разгружать».Куратор наш с ухмылкой слушал и его не перебивал,Выдав эти перлы, Валентин Богаткин замолчал,И какое-то время Николай Иванович думал, размышлял.Опустив голову, мы ждали и наконец-то он сказал:«Ну и хитро! Послушать вас, так медаль вы заслужили!А мы турнепс почти весь собрали и в гурт сгрузили,Но из-за отсутствия лошади с телегой в колхоз не вывозили.Отстегал бы вас ремнем, если дети вы мои бы были.Могу я и сам принять решение, как с вами поступить,Но хочу услышать все же мнение собрания сейчас.И ежели оно решит, что в комсомоле вам не быть,То и я попрошу, чтобы из института исключили вас.А теперь прошу с критикой их поступка выступать,Активнее, пожалуйста! Кому первым слово дать?»Мы, опустив голову, сидели, не могли глаз поднять,Остальные тоже опустили, не хотели первым слово брать.А некоторые исподтишка нам улыбаться стали,Взбодренные взглядами, мы головы чуть выше приподняли,Но наш проступок надо осудить, и вставали, осуждали,А мы тут же голову к столу еще ниже опускали.Так с полчаса мы головою туда-сюда мотали:В поддержку нас – мы поднимали, ругали – вниз голову опять.В последний раз ее подняли, когда вопрос собранию задали:«Их исключим – а кто лошадь будет запрягать и распрягать?А если Моисеева одного в комсомоле оставлять,То почему остальных троих мы будем исключать?»Все, задумавшись, затихли, Стенина слово стали ждать,