Мой любимый сфинкс
Шрифт:
– Дорогие, наверное? – оживленно включился в разговор Щапин.
– В полной комплектации три миллиона, не так и дорого, – пожал плечами Аржанов.
Фыркающий монстр преодолел трое наглухо запертых ворот. Каждый раз Аржанов легко выпрыгивал из машины, отпирал и снова запирал ворота, без видимых усилий забираясь внутрь машины.
«Будет тут спортивная форма», – подумала Злата.
Минут через десять остановились у кромки очередного поля.
– Подождите, я быстро, – бросил Аржанов. – Константин и вы, девушки, вылезайте. Санек, подсоби.
Выпрыгнув из машины,
«Прекрати, дура! – рассердилась на себя Злата. – Ты же знаешь, какой он на самом деле. Плачущая беременная Ирина тому подтверждение».
Светке помог вылезти из машины Санек. Подруга была явно напряжена. И, оказавшись на земле, быстро отскочила в сторону.
«Ну конечно, ей тоже этот грубый хам не нравится, – подумала Злата. – Надо же, какой тип неприятный!»
Справа от дороги стояла деревянная будка, возвышающаяся над землей метра на два-три. Широкая лестница с перилами вела внутрь. Плечистый Санек бодро тащил по этой лестнице непонятную коробку. Аржанов протянул Заварину рацию.
– Держите, Константин. Вот эту кнопку нажимаешь, можно говорить. Отпускаешь – слушать. Если что, я вам сразу отвечу. И минут через пять приеду, договорились?
– Договорились. Девушки, марш наверх, – скомандовал Заварин, а машина, впустив в свое нутро Аржанова и Санька, переваливаясь, поехала дальше.
Внутри вышки было довольно душно. Заварин ловко открыл окна, прицепив их к потолку специальными железными крюками.
– Комаров вроде нет, я сетки не буду ставить, – сказал он. – А то вдруг все-таки стрелять будем. Вы садитесь в кресла, девочки, я сейчас на стол накрою.
На вышке действительно стояли два мягких кресла и столик между ними. Открыв занесенный Саньком ящик, Заварин начал ловко доставать одноразовые тарелки, стаканы, вилки, бутылку белого вина, штопор и пластиковые контейнеры с мясной и рыбной нарезкой, дыней, арбузом, пирогами и прочей снедью.
– Никогда не думала, что на охоте так, – засмеялась Злата.
– На охоте по-разному, – признался Заварин. – Это такая парадная вышка. Для особых гостей. Ну и для тех, на кого надо произвести впечатление. В данном случае – на вас. Если хочешь действительно охотиться, то это не на вышку надо, а на лабаз. Вот там настоящий экстрим. Сидишь на дереве, не двигаясь, три-четыре часа. Вот тут-то просветление и находит. Смотрите.
Вытянув руку, он показывал куда-то вглубь поля. Присмотревшись, Злата увидела двух красавцев-оленей, которые вышли из леса и, осторожно озираясь, остановились посреди овса.
– Какие красивые! – выдохнула она.
– Это маралы, – приглядевшись в бинокль, пояснил Заварин. – Александр Федорович их специально разводит для охоты. – У него их больше тысячи. Если мы немножко помолчим, то их на поле много выйдет.
Злата послушно замолчала, отметив про себя, что Светка сегодня и так не отличается разговорчивостью. С ногами забравшись в кресло и усевшись на его спинку, Злата с азартом оглядывала окрестности. Оленей на поле действительно становилось все больше. Успокоенные тишиной, они выходили из ближайшего лесочка, направляясь к кормушкам.
– Вон косули, – шепотом пояснил Заварин. – А вон те, побольше, – это благородные олени. А вон там, у кромки поля, лани.
– Где? Где лани? – заволновалась Злата. – Я всю жизнь мечтала на лань посмотреть!
– Ну так смотри. – Заварин беззвучно засмеялся и протянул ей огромный бинокль. Злата жадно примкнула к окулярам. – Кстати, самочка у лани называется «даниель» или «даниелька». По венгерскому сказанию, убегающая от преследования лань заманила двух первобытных охотников в болото, а там обернулась сразу двумя королевскими дочерьми. Охотники тут же вступили с ними в брачный союз, а их дети дали начало сразу двум народам: гуннам и венграм. Если хочешь, лань может стать твоим первым охотничьим трофеем.
– Нет, Константин Алексеевич, пожалуйста, не надо никого убивать! – взмолилась Злата. – Они такие красивые. Оленей вообще убивать нельзя.
– Как же нельзя, если их специально для этого разводят? – Хирург недоуменно пожал плечами. – Между прочим, охота на лань символизирует преследование мудрости. А ты мне не даешь мудрость догнать. Ладно-ладно, не буду. Подожду, пока кабаны выйдут. Кабана-то ты мне хоть застрелить дашь? Вот уж точно мерзкое животное.
– Кабана дам, – согласилась Злата, смутно надеясь, что никакие кабаны к ним не выйдут. Светка хранила упорное молчание.
«Да что это с ней?» – уже встревоженно подумала Злата, но задать вопрос подруге не успела. Где-то за деревьями грохнул выстрел, услужливо повторенный эхом. Вздрогнув, олени разбежались, стайками понеслись к лесу, под укрытие деревьев. Злата тоже вздрогнула от неожиданности и вопросительно посмотрела на Заварина.
– На другой вышке нет тонко чувствующих дам, – засмеялся он. – Вот и результат. Люди уже охотятся. Ладно, вы тут посидите, я пойду огляжусь по сторонам. Надо же понять, есть тут кабаны или нет. Олени теперь все равно минут десять не выйдут. Так что вы пока на еду налегайте.
Взяв ружье, он толкнул дверь и начал спускаться по лесенке.
– Ты чего такая мороженая сегодня? – спросила Злата Светку, закрыв за Завариным дверь. – Вы поссорились, что ли?
– Ничего мы не ссорились. Но можем, – в отчаянии ответила Светка. – Ты представляешь: егерь этот, который нас вез, и есть мой бывший любовник! Представляешь, что будет, если он Котику про это расскажет?
– А почему он обязательно должен про это рассказывать?
– Потому что он – такой. Злой. Он специально может мне гадость сделать, потому что мы так… некрасиво расстались. Я его бросила, понимаешь? Мне с ним всегда как-то не по себе было. То есть сначала грубая мужская сила прельщала, конечно. А потом устала я от этого. От грубости душевной устала. А он не привык к тому, чтобы его бросали. Так что любую подлянку может кинуть. К примеру, Котику рассказать. Или попытаться ревность в нем вызвать. Он, когда меня из машины снимал, успел к себе прижать и на ухо шепнуть, что я еще сексуальнее стала.