Мой любимый сфинкс
Шрифт:
Пока он любовался звездами и представлял, какой может быть девушка Злата на ощупь, его довольно далеко отнесло течением. Конечно, иногда, под настроение, он любил плыть против течения, и одно такое купание чуть не стоило ему жизни. Правда, дело было в середине ноября и температура воды опустилась градусов до восьми, не больше. Но сейчас ему было лень. Перевернувшись на живот и оценив расстояние до бани, Аржанов решил вернуться к оставленному на песке полотенцу по берегу. Собственная нагота его ничуть не смущала.
Белые ночи уже уступали ночной темноте. Аржанов почти сливался с серым
На дорожке с той стороны кустов разговаривали Муромцев и Парменов. Огонек сигары, которую курил журналист, светился сквозь вязь листьев. До Аржанова донесся густой, чуть сладковатый запах дорогого табака.
– Ну что, тезка, когда купину отдашь? – В баритоне Муромцева чувствовалась угроза.
– А за что? – чуть лениво спросил, похоже, не испугавшийся Парменов.
– Как за что? У нас с тобой уговор был. Что если я приеду сюда, чтобы помочь тебе решить проблему с Залесьем, то купина моя.
Аржанов навострил уши. Залесье сегодня упоминала Злата, и она же сказала подруге, что оно может быть связано с убийством Санька.
– Я приехал, проблемы с Залесьем, как я понимаю, больше нет, так что уговор дороже денег.
– Серега, побойся бога! – В голосе Парменова послышалась нервозность. – Или ты что, хочешь сказать, что проблему с егерем решил именно ты?
– Я ничего не хочу сказать, – невозмутимо ответил Муромцев. – Но ты просил приехать и уговорить его не мутить в Залесье воду. Я приехал. Ничего мутить он больше не будет. А вследствие моего приезда, в связи или опосля, значения уже не имеет.
– Я от уговора не отказываюсь. Только вот мне кажется, что Громова просто очень своевременно шлепнули, а ты теперь пытаешься приписать себе чужие заслуги, чтобы захапать купину. Ты что, думаешь, я не помню, как долго ты на нее зубы точишь?
– Не отказываешься – и хорошо. Молодец. Возьми с полки пирожок. И не подумай, что сможешь соскочить и увезти купину обратно. Сережа, что-то мне подсказывает, что ты не очень рвешься узнать, я ли решил для тебя эту проблему. Зачем тебе лишняя информация, ты же умный человек?
– Да уж, меньше знаю, крепче сплю, – усмехнулся Парменов. – Просто если факт передачи купины состоится, а потом менты выяснят, что Громова шлепнул ты или твой мутный помощничек, то я же, чего доброго, в заказчики попаду. Или в соучастники. Не хотелось бы.
– Не бойся. – Баритон Муромцева звучал снисходительно. – С этой стороны тебе ничего не угрожает. А купину отдать все-таки советую, и как можно быстрее. У тебя ее при обыске хоть не нашли?
– Не дурак. Спрятана надежно. Я подумаю, Сергей Василич. Ты меня либо втягиваешь в уголовщину, либо дуришь. И то и другое мне не нравится.
– Так ведь мне тоже часто не все нравится. Ты подумай, конечно, Сережа. Но недолго. До завтра. Потому что я приехал сюда за купиной и без нее не уеду.
Неслышно отступив назад, Аржанов вошел в реку, нырнул, чтобы под водой доплыть до середины, там шумно вынырнул и замолотил руками, производя как можно больше шума. Два собеседника на дорожке замолчали и быстрыми шагами двинулись в сторону бани.
Глава 8
Седина – в бороду, бес – в ребро
Супружество – это соглашение, условия которого ежедневно пересматриваются и утверждаются заново.
За завтраком выяснилось, что полиция нашла пистолет. Он спокойно лежал себе в кустах, метрах в двухстах от той полянки, на которой встретил свой смертный час Санек. Обычный «макаров», ничего особенного. Как хмуро объявил Зимний, явно сомневающийся, правильно ли он делает, раскрывая оперативную информацию, серийный номер уже «пробили». Пистолет заявлен как потерянный много лет назад.
Особого ажиотажа информация не вызвала. С аппетитом наворачивающий натуральный йогурт с медом и черникой Муромцев заметил, что, раз ружья ни при чем, было бы неплохо все-таки поохотиться, уж коли они сюда приехали. Костромин нервно заявил, что завтра его уже ждут на работе. Да Щапин сказал, что поездка сильно расширяет его познания в криминологии.
– Совсем не моя тема! – жизнерадостно воскликнул он. – История, культура – это мое. А вот все эти пистолеты, ружья, выстрелы, убийства… Но говорят, что все в жизни стоит пройти. Поэтому интересно. Очень интересно.
Злате интересно не было. Ее волновал совсем другой вопрос, поэтому, улучив минутку, когда все присутствующие за завтраком отвлеклись на какой-то общий разговор, она тихонько спросила у Светки:
– Ты Инне перезвонила?
– Обижаешь? – Светка укоризненно посмотрела на подругу. При всей своей непоседливости и жизнелюбии характером она обладала железным, своим рекламным отделом рулила умело, и во многом это объяснялось тем, что она никогда ничего не забывала. – В семь утра еще. Влетело мне, конечно, от нее по первое число. Она же звезда у нас и жена богатого мужа при этом, так что раньше полдевятого глазки продирает лишь по особой нужде. Впрочем, ей это надо не меньше, чем мне, а может, и больше. Тем более она сказала, что про конфликт по поводу Залесья все знает. Пообещала, что свежачок уточнит поутру и скинет мне все на электронную почту. Думаю, что после завтрака можно будет проверить.
– Отлично, – обрадовалась Злата. – А то не дает мне покоя эта информация. Вот чую я, что Громова убили из-за этого самого Залесья.
Впрочем, сразу после завтрака ей не удалось удовлетворить свое любопытство. Господин Заварин увлек Светку «в нумера», и та, бросив на подругу извиняющийся взгляд, покорно пошла вверх по лестнице, предаваться любовным утехам.
Злата поднялась за книжкой и вышла на улицу, чтобы скоротать время в красивой беседке, утопающей в зелени. Книжка была интересная. Детектив, к тому же нечитаный, но мысли Златы то и дело соскальзывали с его сюжета на события, участницей которых она поневоле стала. Рассеянно поднимая глаза от книги, она видела гостей базы, так же, как она, довольно бесцельно слоняющихся по территории.