Мой любимый сфинкс
Шрифт:
Тех, что приехали вчера, он еще не видел. Но не сомневался, что они – такие же, как и все остальные. Другие сюда не приезжали. База была этакой лакмусовой бумажкой, показателем благосостояния, мерилом успеха. Впрочем, по большому счету, Саньку не было до них никакого дела. Отвезти на вышку. Погнать кабана. Присмотреть, чтобы в подпитии гости не перестреляли друг друга, забрать туши. Вот и все. Невелика наука.
Справится. Не впервой. А что с души от них воротит, так его душа никому не интересна. Ему бы самому со своей душой разобраться. Наворотил он за прошлые годы – черт ногу сломит. И в глушь-то эту уехал, по большому счету, чтобы подвести черту
Посмотрев на водонепроницаемые командирские часы, когда-то давно, совсем в прошлой жизни подаренные отцом, Санек прикинул, что, пожалуй, до начала всех дел вполне успеет искупаться. Сдернув с веревки за быстровозводимым домиком, где жили егеря, полотенце, он вывел из-под навеса мотоцикл и покатил в сторону реки.
Величавая река встретила его гладкой, без малейшей ряби поверхностью.
«Как зеркало», – подумал в общем-то не склонный к поэзии Санек и, невольно полюбовавшись на изгибы и излучины северной реки, скинул одежду и поплыл, противясь довольно сильному течению. Вода сразу смыла его плохое настроение. Предстоящий день стал казаться если уж не радостным, то вполне терпимым.
Выскочив из воды, он натянул на мокрое тело штаны, кое-как влез в футболку и нагнулся к кромке воды, чтобы прополоскать скинутые плавки. Вновь повернувшись к берегу, Санек нос к носу столкнулся с человеком, которого ожидал увидеть меньше всего. Делать на охотничьей базе в забытой богом глуши этому человеку было совершенно нечего. И встреча с ним не сулила Саньку ничего особо приятного.
Впрочем, человек этой встречи тоже явно не ожидал. Тихо охнув от неожиданности, он отступил на шаг и тихо спросил:
– Ты???? А ты что тут делаешь?
На завтрак Злата пришла в прекрасном настроении. Вода в реке не обманула ожиданий: поплавала она с удовольствием и в полном по причине довольно раннего утра одиночестве. Вернее, на другом конце огромного пляжа купался какой-то мужик, но Злата с ее плохим зрением его даже не разглядела. Мешать он ей точно не мешал, да и вылез из воды довольно быстро. Сама же она плавала минут двадцать. Несмотря на то что было еще совсем не жарко, вода напоминала парное молоко, так прогрелась за предыдущие дни, что даже вчерашний дождь ее не остудил. Представив, что в этой прекрасной реке можно будет купаться каждое утро, и день, и вечер, Злата даже зажмурилась от удовольствия. Моря, конечно, эта река не заменит. Но плавать все-таки можно вволю. Всю неделю. Если, конечно, погода не испортится.
Она переплыла реку туда и обратно и, утомившись, вылезла на берег. Кабинка для переодевания была довольно далеко, поэтому Злата решительно направилась в кусты, чтобы стянуть мокрый купальник и завернуться в банный халат, в котором спустилась к реке, чтобы не тащить с собой полотенце. Пушистая ткань приятно обернула мокрое тело, купальник целомудренно уместился в большом кармане, и, натянув на нос очки, лежащие в этом самом кармане раньше, Злата приготовилась вылезти из кустов на дорогу, ведущую к дому, то есть к главному корпусу базы, в котором они остановились.
По другую сторону кустов послышались чьи-то голоса. Не желая вмешиваться в чужую беседу, Злата остановилась, давая людям, не видным ей из-за веток, пройти мимо.
– Не вздумай проболтаться, – услышала она голос, в котором ей почудилась угроза. – Шеф знаешь какой? Уволит в два счета. Пикнуть не успею. И вообще, лучше нам делать вид, что мы с тобой не знакомы.
– Согласен. – Второй голос звучал с явной усмешкой. – Признаться, я не за тем ехал за тыщу верст от родного дома, чтобы встретить тут тебя. Гляжу, ничего не изменилось, все числишься в пролетариях умственного труда.
– Ну, не всех, как тебя, на природу тянет. Кому-то и головой на жизнь зарабатывать приходится.
– Смотри не надорвись. – Усмешка в голосе стала еще более явной.
Голоса стихли, и немного заинтригованная Злата выбралась на дорожку, где никого не было. Немного покрутив головой, она убедилась, что неизвестные собеседники словно сквозь землю провалились, и быстро пошла к дому, чувствуя, как разыгрался после купания аппетит.
В своем номере она приняла душ, в этот раз легко разобравшись с космическими кранами, уложила феном волосы, натянула легкий льняной сарафанчик и тапочки без каблука и вприпрыжку сбежала вниз. Стоящие в холле чучела при солнечном свете выглядели совсем не так страшно, как ночью. Злата даже осмелилась потрогать за нос волка и слегка погладила жесткую медвежью шкуру. Шерсть непривычно колола пальцы.
Обойдя чучело, казавшееся огромным, Злата присела на корточки. Ей вдруг показалось ужасно важным найти ответ на вопрос, какой у медведя хвост. Прямо у нее над головой на лестничной площадке показалась Светка. Спускаясь вниз, она приглушенно, но довольно нервно говорила в прижатую к щеке телефонную трубку.
– Он не должен узнать. Ни в коем случае не должен. Если он узнает, то все пропало. Все мои полугодовые усилия псу под хвост. Этого нельзя допустить. Понимаешь? Все. Делай, как я сказала, и все будет хорошо. Я тебе еще позвоню. Пока.
– Привет, – поздоровалась вылезшая из-за медведя Злата, и перепуганная Светка чуть не выронила телефон.
– Добровольская, – воскликнула она, – тебя когда-нибудь учили, что людей пугать нельзя? С утра пораньше.
– Я не нарочно, – засмеялась Злата. – Как ночь прошла? По заранее намеченному плану?
– Да никак. – Светка недовольно сморщила нос. – Разве может удасться ночь, когда до полчетвертого мужик водку жрет? День за рулем, потом плотный ужин и водка. Да он еле до кровати дошел и, пока я в душе была, заснул мертвым сном. Выхожу я в пеньюаре кружевном, а в комнате храп стоит. Еле заснула.
– А сейчас Константин Алексеевич где?
– Господин Заварин с бодуна в плохом настроении пребывать изволят. Пошел в душ, мне велел его не ждать, а идти в столовую. Ты уже завтракала?
– Нет, только собираюсь.
– Ну и прекрасно. Пошли, пока мужики все не съели.
Видимо, голова с утра болела не у одного Котика. В столовой кроме Златы со Светкой сидел только один человек. Злата смутно помнила его по вчерашнему ужину. Высокий, плотный, с угрюмым лицом и нервными пальцами, он методично поглощал стоявшую перед ним яичницу из перепелиных яиц. Россыпь веселых маленьких желтков на тарелке придавала ей сходство с ромашковым полем. Как звали мужика, Злата не помнила. Она вообще с легким огорчением понимала, что не помнит практически никого из гостей базы, которых ей вчера вечером представляли. Долгая дорога вымотала ее совершенно, с самого детства Злату жестоко укачивало в машинах. Настроение у нее было плохое, она мечтала только о том, чтобы лечь в постель, поэтому никого не запомнила. О чем сейчас жалела. Оказываться в глупой ситуации Злата не любила.