Мой любимый враг
Шрифт:
– Что у вас всё-таки случилось? – выпытывала у меня Филимонова.
Она наблюдательная и въедливая. Любопытная и навязчивая. Заметила же, что я умчалась из актового зала. Выводы какие-то сделала, теперь вот лезла с вопросами.
– Ничего, – цедила я.
– Ну я же вижу. У тебя глаза красные. Плакала?
Ничего от этой Филимоновой не утаить. Слишком рано я, проревевшись в библиотечном закутке, выбрела на свет божий. Надо было остыть, в себя прийти. Но мне захотелось немедленно домой. В гардеробе мы с ней и столкнулись.
–
– Из-за Рощина? – не отставала Филя.
Я промолчала. Может, так она поймет, что у меня нет никакого желания обсуждать с ней свои ощущения.
– Просто когда ты выбежала, он так тебе вслед смотрел… с таким лицом… Я прям думала, что он за тобой помчится. Бедная Красовская потом из кожи вон перед ним выпрыгивала, а он её, по ходу, даже не слышал. Посидел ещё немного и ушёл. Вы не встретились?
Я покачала головой и уставилась на Филимонову, пытаясь понять: шутит она или всерьез. Ну и конечно, я сразу же разволновалась. Почувствовала, как щеки налились румянцем.
Она, конечно же, заметила, какой эффект произвели на меня её слова, еле заметно усмехнулась и спросила снова:
– Ну, так что у вас случилось-то?
– Просто… расстались, да и всё, – пожала я плечами.
– Поссорились? Из-за чего?
– Нет, мы не ссорились. Говорю же, расстались. Да и какая теперь разница, из-за чего. Все равно он теперь вон с Красовской.
– Может, у них так… несерьезно, – пожала плечами Филимонова. – Я вообще не замечала раньше, чтобы между ними что-то такое было. Только сегодня вот… Да и то, знаешь, их Ольга Юрьевна загнала в актовый зал. А он сразу от всех отделился и уселся на подоконник. Красовская потом к нему пристроилась.
– А на дне рождения… – выпалила я и сразу осеклась. Как-то стыдно было признаться, что я отслеживаю его фотки. К тому же на странице Красовской.
– Что на дне рождения?
– Как, кстати, ты там оказалась? Он тебя сам пригласил?
Мы вышли вместе из школы, добрели неспешно до ворот и остановились. Нам потом нужно было идти в разные стороны.
– Ты про Рощина? Да нет. Он, по-моему, вообще никого не приглашал. Ашки сами решили его поздравить. Ну, типа, он теперь один в свой день рождения… Красовская всех подбила. А я у Мурзиной как раз сидела, когда она в вайбере написала, типа, кто может, ну, кто сейчас не занят, давайте поедем к Рощину, поздравим, все дела. Встречаемся, типа, через час на сквере. Мурзина думала, что кроме Красовской и неё никто больше не поедет, и позвала меня с собой. А там полкласса притащилось, ну и я под шумок с ними. Не переться же мне обратно одной. Но когда мы к нему завалились, он знатно охренел.
– Надо же… – пробормотала я. – Какие ашки молодцы, даже не ожидала от них…
– Да. Так они ещё и не первый раз его навещали. После похорон тоже, Надька Мурзина рассказывала. У них класс вообще дружный. Не то что наши.
Я вздохнула, наверное, как-то горестно, хотя мне от слов Филимоновой стало чуть легче. Она, прищурившись, пялилась на меня с полминуты, потом выдала:
– Знаешь, я бы на твоем месте по поводу Красовской вообще не парилась. Она его опекает, конечно, но… по-моему, там всё глухо. Но ты имей в виду, что сразу после выпускного он укатит то ли в Питер, то ли в Москву. То ли вообще за границу. Я не помню точно, но девчонки у него на дне рождения спрашивали. Вроде как, его отец переехал недавно в Канаду… В общем, он точно здесь не останется.
Я пожала плечами, мол, мне без разницы. На самом деле – конечно, нет. Хотя я и так ожидала, что он уедет. И уже заранее тосковала. Но что я могла сделать, когда он меня тупо не подпускает к себе? Может, он и смотрел мне вслед по-особенному, если Филя не врет, но что это меняет? Он ведь даже не разговаривает со мной, как с той же Красовской, не смотрит в мою сторону, все мои попытки обрубает.
***
Не знаю уж, какие такие эмоции увидела тогда в лице Димы Филимонова, но в оставшиеся дни учебы Рощин был со мной такой же неприступный и равнодушный. Ну, то есть чужой. Я даже ни разу не встретилась с ним взглядом. Зря только обнадежила она меня!
Правда, и вдвоем с Красовской я тоже его больше не встречала.
Сначала я решила, что вообще не пойду на последний звонок. Никакого настроения не было. Однако пошла. Точнее, меня переубедили. Алена Игоревна насела, да и наши тоже пристали: как так? Мы на тебе понадеялись! Номер за тобой. Не подводи коллектив.
В общем, стихи я всё-таки прочитала, и даже очень неплохо получилось. Проникновенно так. Но тут заслуга Алены Игоревны – она придумала фоном под них тихонько наигрывать лиричную музыку.
А вот Рощин на концерт не пришёл. Может быть, даже и хорошо, что его не было. Потому что отец заявился и, мне кажется, все время выискивал Диму подозрительным взглядом. Ну, или у меня уже паранойя.
Но, слава богу, ничего плохого не случилось, отец тихо-смирно отсидел эти два с лишним часа где-то в конце зала и так же незаметно ушёл. Только вечером потом сообщил, что выступления наши посмотрел и даже гордится мной. И ни слова упрека не сказал за то, что вернулась я поздно – мы же потом гуляли с классом по набережной дотемна.
С июня начались экзамены и, пожалуй, только тогда я перестала страдать по Диме. Не знаю, то ли смирилась, то ли просто было не до того. Нервничала ведь ужасно. В общем-то, все наши нервничали. Боялись до полуобморочного состояния. Даже Филимонова, которая всегда в себе уверена на сто процентов, призналась, что за неделю похудела на четыре килограмма.
Последним мы сдавали историю. То есть были ещё позже иностранные языки, но лично мне на юридический инглиш, слава богу, не понадобился.
Экзамен проходил в сороковом лицее. От нашей школы историю выбрали всего одиннадцать человек. Четверо – из нашего класса и семеро – из 11 «А». И один из них – Дима.
Утром мы все собрались возле нашей гимназии, и ровно в девять нас посадили в микроавтобус и повезли к сороковому лицею. Дима чуть не опоздал, появился в последний момент, когда мы уже расселись. Заскочил в микрик и занял одно из двух оставшихся свободных мест – сразу за водителем и прямо напротив меня. Поздоровался, как всегда, ровно, спокойно и уставился в окно.