Мой любимый враг
Шрифт:
Ближе к ночи люди стали расходиться. Остались только самые близкие, которые постепенно разбрелись по углам. В комнате с цветами и племянником остались только родители. К ним по очереди всю ночь подсаживались родные. Мамы и папы – убитые горем бабушки и дедушки, моя двоюродная сестра со своей мамой, моей тетей, мы с мамой, сестра снохи с мужем, родной брат моего двоюродного брата с женой и прочие тети и дяди, которые так и не смогли оставить родителей в одиночестве. Практически под утро брат со снохой нашли в себе силы пойти отдохнуть. Оба легли к Ясе, которая распласталась поперек своей широкой кровати. Свернувшись
Пообещав маме, что на кладбище я не выйду из машины и буду сидеть с Тимуриком, выезжаем в назначенное время колонной. Город маленький, поэтому практически все его жители знают о произошедшей трагедии. Да и мой брат здесь не последний человек. Он занимает руководящую должность единственного на весь город завода по производству табачной продукции. Поэтому жители, которые не могли или не захотели прийти на похороны, просто вышли и встали вдоль дороги – главной, по которой и ехала колонна.
Провожающие протянулись практически по всему маршруту до кладбища. На входе стояла еще толпа. Среди них встречались и дальние родственники с цветами и венками, которые не смогли прийти проститься вчера. Опять в голове мысль, что не уместится все на могилке. Только при «погрузке» у дома брата заметила, что на веранде в углу отдельно складывались мягкие игрушки.
Будто прочитав мои мысли, колонна остановилась. Вышел брат – родной дядя погибшего племянника с женой – и стал руководить процессом. Сначала сотрудники ритуальной службы разместили племянника на распорку, чтобы новые пришедшие могли попрощаться и не проходить на кладбище. Слишком много людей… Разместиться всем не получится. Затем друг за другом люди стали подходить к забору кладбища. Не сразу поняла, что возле въезда стали формировать своеобразный мемориал. Здесь и фото ребенка с черной лентой, и куча цветов с мягкими игрушками.
— Мам, я пойду сейчас попрощаюсь.
Мама уже давно не противится мне. Она просто плачет. Плачет и прижимает Тимурика к себе крепче. Всю дорогу она ехала на заднем сиденье, так и не положив внука в люльку. Для нее это сейчас будто в последний раз держать Тимура на руках.
— Ой, Катюшаааа..., — плачет мама, когда я возвращаюсь обратно.
— Что случилось? – начинаю беспокоиться уже за них.
— Да нет… Ничего… Я просто как представила… Если вот так Тимурика нашего…
Слегка успокоившись, она идет вглубь кладбища за остальными. Оставшаяся процессия длилась больше часа. Все это время мы с сынишкой сидели в машине. И теперь я его не отпускала с рук. Почему-то мне отчетливо представилась картинка, как вместо племянника мы провожаем его… Я даже на секунду почувствовала всю боль, которую сейчас испытывают брат со снохой…
Отогнать дурные мысли окончательно удалось, только когда мама вернулась. Она выстояла до конца.
— Не могла уйти раньше, — будто оправдывается она передо мной. – Кеша с Олей совсем плохи. Оля в обморок даже плюхнулась. За ней и Милка. Ладно хоть ты мне салфетки нашатырные в карман положила.
Да, я положила матери нашатырные салфетки втайне от нее. Сама бы она не согласилась их взять, считая, что хорошо себя чувствует. Но вот они пригодились другим. Мама же, переключившись на плохое самочувствие снохи и тети – своей родной сестры, сама стойко
На поминках в кафе было гораздо спокойнее и тише. Но людей так же было много.
— Ты представляешь, — шепчет мне вторая сноха Юля, — больше ста человек село поминать. А это еще до родителей очередь не дошла. Второй стол делать будем.
Мы стояли возле кафе. Как самые близкие родственники решили сесть вторым заходом. Оля даже уснула у меня в машине рядом с Тимуриком.
— Какой ушастенький, — умилялась она, когда только села в машину возле кладбища.
Оля отказалась садиться в катафалк после погребения. Брат решил, что ей и дочери лучше поехать со мной. Поэтому мы всю дорогу слушали от Яси, как она будет помогать маме ухаживать за младшим братиком. Так мы узнали, что у Кеши с Олей будет сын. Наверное, мы не должны были этого знать, но сноха не стала делать замечание дочери, а только с легкой улыбкой смотрела на Тимурика, который пытался укусить свою ножку.
Второй стол почему-то разделился на более старших родственников и молодых. Меня посадили рядом с Кешей, который почему-то отсел от жены и дочери, предпочтя им родного брата Юру и меня. Рядом со мной села наша общая двоюродная сестра Нина, которая все это время помогала мне с Тимуриком и присматривала за мамой – моей тетей. У нее все эти дни сильно повышается давление. Но моя мама пообещала ей присмотреть за своей родной сестрой, поэтому Нина опять взялась помогать мне с Тимуром. Ее желание всем понятно. Нина уже была замужем, но сейчас находится в разводе, без постоянных отношений, желающей родить ребенка. С Кешей и Олей у нее отношения не самые близкие, поэтому она не отходит от меня.
Не сразу замечаю, что мой брат Кеша отпивает спиртное из фляжки, которую тщательно прятал в джинсовой куртке.
— Кеш, давай потом, — отбирает с недовольством фляжку Юра и прячет ее в сумке жены Юли.
— Надо же.., — смотрит на меня убитым взглядом Кеша, — даже вы с теть Любой примчались.
— Мы не могли иначе.
Тимурик был на руках у Нины, поэтому я крепко обняла брата впервые за эти два дня.
— Кеш, сейчас главное пережить все. Тебе нужно быть сильным. Твои девчонки в этом нуждаются, — пытаюсь успокоить его.
— Да… Оставшиеся девчонки.., — начинает плакать Кеша. – А знаешь, Катюш, что самое ужасное? Что мой ребенок в земле лежит, а эта сука дома сидит и телевизор смотрит.
Глава 3. Катя
— Вот и похоронили.., — сетует устало мама, которая предпочла сесть сзади рядом с любимым внучком. – Сколько людей было…
— Мам, а теть Мила не рассказывала тебе, что там сейчас с виновником аварии? – тихо поинтересовалась, пока ехали с поминок до дома брата.
— Рассказывала, — грустно отвечает мама, и я понимаю, что слова Кеши не просто слова, а факт того, что дело ведется с несоблюдением всех законов.
— Как его звать-то хоть?
— Ее, — мама делает акцент на этом слове.
— Это девушка? – удивляюсь. – Небось молоденькая совсем.
— Ага. Полтинник уже стукнул, — мама отображается в зеркале заднего вида, и я вижу, как она поджала губы.
— Права недавно получила? – совсем боюсь спрашивать подробности.
— Да нет, — пожимает плечом мама. – Она еще в школе интересовалась машинами.