Шрифт:
ГЛАВА 1
Аня
– Молоко в холодильнике, смесь, если что, на верхней полке в шкафчике, – обеспокоено напоминаю подруге прежде, чем выйти из дома.
На руках она качает моего трехмесячного сына Макара, который сегодня, как назло, весь день мучается с животиком.
– Ань, ты пятый раз за час это повторяешь! Иди уже, – знаю, что Катя тоже волнуется, если сегодня я не получу работу, мы с сыночком останемся на улице.
Наш
Сначала подарил сказку, в которой хотелось захлебнуться от счастья, а потом катком переехал, не оставив на моих душе и сердце живого места.
– Пока, мой сладкий пирожочек.
Целую малыша в ароматную макушку, и быстро выбегаю из квартиры, чтобы не расплакаться.
Впервые за эти месяцы мне приходится его оставить, но других вариантов нет.
Внутри кошки скребут. Переживаю за Макара и за, предстоящее собеседование, от которого, как ни прискорбно, зависит сейчас наша судьба.
Ресторан «Венеция» – пафосное дорогое место для тех, кто может позволить себе не считать деньги. Заведение, о котором в широких кругах ходит дурная слава.
Говорят, тут все покупается и все продается. Вопрос только в цене. Любой каприз за щедрое вознаграждение.
Для меня же – это шанс заработать на жизнь более или менее приличную сумму, единственным, что я умею – пением.
– Простите, я на собеседование, – обращаюсь к охраннику на входе.
– А, ты уже здесь, – его ответ опережает стройная женщина с «ракушкой» на голове. – Пойдем, нам нужно спешить! – командует она, быстро удаляясь.
Я практически бегом следую за ней. Мы останавливаемся только когда проходим в маленькую, захламленную костюмами комнату, с большим сценическим зеркалом на стене.
– Так, давай, спой что-нибудь, – ладонями она в нетерпении выписывает в воздухе спирали.
– Ну… А из какого репертуара? – я вовсе не ожидала такого развития событий. Думала все будет как-то серьезнее, подстать этому месту.
– Неважно! – дама вскидывает руки. – Главное, пой.
Я успеваю пропеть буквально пару предложений из первой, пришедшей на ум песни.
– Отлично! – перебивает меня управляющая. – Ты нам подходишь. Давай, переодевайся, – она сует мне пакет с нарядом, – работать пойдешь.
– В смысле? – я просто дар речи теряю. Глуповато раскрываю рот, пытаясь глотнуть воздуха. Должна вроде радоваться, что меня приняли, но все это так неожиданно и… странно.
– Солистка заболела, а у нас сегодня свадьба. Мы не можем облажаться, – больше ничего не поясняя, женщина оставляет меня одну.
Блестящее черное платье на тонких бретелях, в которое меня нарядили, выглядит слишком открытым.
Я чувствую себя в нем некомфортно, но чего не сделаешь ради счастья сынишки, верно?
Повезло еще, что для первого танца молодые заказали песню Селин Дион из «Титаника», слова которой я более или менее знаю.
Тягучая мелодия вступления разливается по залу.
Я, набрав полные легкие воздуха, делаю шаг из-за кулис.
Как давно я не ощущала ничего подобного. Бешеная энергетика сцены забирается под самую кожу.
И, пусть, это всего лишь ресторан, неважно. Для меня – это возможность вернуться в прошлое, туда, где я еще была счастлива.
Зал погружается во тьму. Яркий луч, освещающий центр ресторана, ждет виновников торжества.
Безумно красивая невеста в шикарном платье, о котором любая может только мечтать, появляется первой.
За ней в луч света ступает жених.
Высокий. Широкоплечий. Сильный.
Мой голос срывается на первом же слове. Но я тут же спешу взять себя в руки. Что бы тут не случилось – работа мне нужна не меньше воздуха.
Мирон Богданов – человек, что до сих пор заставляет мое сердце сжиматься от боли.
Каждый день я качаю на руках ребенка, до безумия похожего на него.
Каждый день молю высшие силы помочь мне избавиться от мыслей об этом мужчине. Стереть его из памяти. Жесткого. Опасного. И, кажется, способного на все, что угодно.
Паника и разочарование пытаются захватить разум, но я отчаянно цепляюсь за песню.
Мне нельзя облажаться. Просто нельзя.
Мирон крепко прижимает к себе жену, не обращая на меня никакого внимая, в то время, как я не могу думать ни о чем другом.
В груди болезненно ноет, и я силюсь понять, за что судьба так жестока со мной.
Неожиданный взгляд черных глаз вновь заставляет голос предательски дрогнуть.
Мой кошмар посмотрел на меня.
Заметил.
Узнал.
Пристальный взор, кажется, прожигает кожу. Обдает огнем, сковывая.
Даже со сцены я вижу, как Мирон недоволен. Как напряжено его красивое лицо.
«Никогда больше не попадайся мне на глаза!» – шипел он в тот день, когда все случилось. И я нарушила его приказ.
Только мелодия, что звучит в ушах, перемешиваясь с гулким стуком сердца, и необходимость закончить выступление не дают мне сойти с ума.
Я бы рада не смотреть на него. Отвернуться. Но не выходит.
Никогда не могла устоять перед ним. И сейчас не могу.
В груди так больно клокочет, что хочется разрыдаться.
Надрывное пение, что так подходит этой трогательной композиции, вовсе не сценический эффект. Это мое горе рвется наружу. Буквально выворачивает изнутри.
Это мне Мирон обещал любовь, мне обещал шикарную свадьбу, мне дарил ночи безудержной страсти, а теперь взглядом готов уничтожить. Переломить. Растоптать последние капли надежды, что еще теплились внутри моего израненного сердца.