Мой малыш миллионера
Шрифт:
– Тем более, что она беременна своим… – заканчиваю фразу за подругу.
– Она еще и беременна? Ну, супер! Значит, точно можно этому уроду все высказать! Серьезно! Сколько ты еще собираешься все это терпеть? Унижаться перед ним ради денег на его же собственного сына? Прости, но это глупость какая-то.
– Кать, давай спать? – ухожу от темы. – Мне вставать завтра рано. Я очень устала.
Говорить тяжело. Тема бывшего всегда была для меня запретной. Теперь же обсуждать ее не хочется вдвойне. Мирон не заслуживает нашего сына, а мне не
Стараюсь удержать слезы в глазах, чтобы не давать Кате лишний повод возвращаться к обсуждению.
Пусть то, как я чувствую себя сейчас, будет известно только мне.
Следующим утро я оказываюсь разбитой. Несмотря на то, что проспала довольно долго. Ну, по крайней мере, по меркам предыдущих дней.
Зато сына оставила без молока, за что теперь себя проклинаю.
– Да ничего с ним не будет! – бубнит Катя. – Все едят смесь, и еще никто не умер. Да, Макарчик? Мама выдумывает?
Я вздыхаю, потому что мнения подруги не разделаю. Но теперь, поскольку, ночью я отдыхала, выбора у меня особо нет. Точнее, его нет у сына.
Мне не хочется идти на работу. С этой мыслью я выхожу из подъезда.
Практически рядом с ним стоит серебристая спортивная машина. Дорогая, наверное. Думаю, если сложить стоимость всех автомобилей моих соседей, то можно будет купить, разве что, комплект зимней резины для нее.
Вообще непонятно, что такая тачка забыла в нашем простом районе.
Сначала я вообще не предаю ей никакого значения. Но потом, примерно в тот момент, когда ровняюсь с ней, водительская дверь неожиданно распахивается.
– На работу спешишь? – голос Коршунова забирается под кожу.
Мое сердце в момент ускоряется. Воздух вокруг будто становится редким, как на горной вершине, а тело замирает, хотя мне хочется бежать со всех ног.
– Отличный сегодня день, да, Анют? – не дождавшись моего ответа, мужчина задает следующий вопрос. Облокачивается о капот своей спортивной машинки, и скрывает бесстыжие глаза под затемненными очками.
– Что вам от меня нужно? Оставьте меня в покое, ясно? – вырывается из меня.
– Я уже сказал: мне нужна твоя помощь. Пустячок. Ты легко справишься, – мужчина неприятно улыбается. Какой же он мерзкий!
– Знаете, что? А не пойти бы вам куда подальше? – пытаюсь собрать всю волю в кулак, чтобы дать отпор. Из-за своей мягкости, я, бывает, попадаю в передряги.
Дабы подтвердить свои намерения, резко разворачиваюсь. Пытаюсь уйти от Коршунова, тем самым поставив точку.
– Надеюсь, ты успела попрощаться с сыном? – летит мне вслед. – Я всегда исполняю обещания. А ты помнишь, что я обещал.
Ужас впивается мне спину ледяными шипами. Я будто только сейчас начинаю осознавать, что все происходит взаправду. Этот мужчина встретился со мной ни где-нибудь, а у моего подъезда, значит, действительно, может многое знать, с его то деньгами и связями.
Приходится остановиться. Я понимаю, что это шантаж, но подставить под удар сыночка не могу.
– Хорошая девочка, – довольно заключает Александр, когда я возвращаюсь. – Почему кстати, Сергеевич?
– Что? – не понимаю, о чем речь.
– «Макар Сергеевич» почему?
– Странный вопрос, – хмыкаю я. – Если вы за мной следили, как говорите, то должны знать, что от Богданова я скрывалась. И делаю это до сих пор. Дать сыну его отчество было бы глупо.
– А ты не думала, что мальчик может быть моим сыном? – Коршунов приподнимает солнечные очки, чтобы я могла разглядеть его хитрый взгляд.
– Нет! – выплевываю с презрением. – Между нами не было ничего.
– Ты в этом уверена? – усмешка растягивает его губы, а меня пробирает дрожь, больше напоминающая трясучку. – А то, может, дома тебя ждет мой сын?
– Нет, – заявляю уроду, потому что в этом у меня нет никаких сомнений.
– Ладно, – Коршунов пожимает плечами. – Так что, Анют, твое возвращение означает, что ты в деле?
– Что надо сделать? – чувствую, как в голосе появляется пугливое подрагивание.
– Помнишь нашу встречу в «Сириусе»? – уточняет он, а я киваю.
Конечно помню! Я потом еще долго не могла прийти в себя. Все переговоры точно в прострации находилась.
– Мне очень нужно заключить контракт с ними. Дело принципа, знаешь ли, обскакать Богданова.
– И причем здесь я? Мирон не станет меня слушать.
– Конечно нет. Зачем ты ему? Безродная девка, что предала? У него теперь жена – дочь влиятельного политика. Ты для Богданова – пустое место.
Мои губы предательски дрожат. Коршунов бьет по больному. Будто знает, куда надавить, чтобы вызвать все те чувства, что разбушевались во мне от его неприятных слов.
– Твоя задача будет в другом. В папке, что ты приносила на встречу, лежат копии всех документов, необходимых для участия в тендере, точнее, для того, чтобы организация в итоге смогла исполнить заказ. Так вот. Там есть лицензия на право осуществления строительной деятельности. Тебе нужно найти оригинал. К моменту проведения торгов, а это будет в пятницу, подлинник должен будет исчезнуть. Сделка Богданова не состоится, я получу заветный контракт, а ты останешься с сыном. Ничего сложного.
– И где мне найти эту лицензию?
Коршунов толкает меня на грубое предательство. И это страшно. Но мой ребенок для меня важнее.
– Не знаю. У тебя есть два дня – ищи.
– А если Мирон все время будет на месте?
– Разве это имеет какое-то отношение к делу?
Так и хочется накинуться, и расцарапать его надменную физиономию.
– Мне плевать, как ты это сделаешь, и на что тебе придется пойти, но в пятницу Богданов должен облажаться, поняла?
Киваю.
Не знаю, есть ли у меня другой выход? Есть ли еще хоть одна малюсенькая белая полосочка на моем пути, или все вокруг напрочь залило черным? Но я точно знаю одно – любая нормальная мать сделает все для защиты своего ребенка.