Мой механический роман
Шрифт:
Я тут же разворачиваюсь лицом к нему.
– Он стоит прямо тут, – парирует Бель, жестом указывая на меня. – Можешь сам его спросить.
Люк бросает на меня скептический взгляд.
– Ты, типа, увлекаешься парусным спортом, да?
– Нет, – говорю я.
– Значит, туфли-лодочки – это просто обувь?
– Боже, – охает Бель, выглядя ужасно смущенной, хотя я нахожу эту шутку весьма забавной. – Ты можешь уже отвалить, Люк? Он просто зашел взять кое-что для робототехники.
– О, а ты уже рассказала
– Подожди, она что, не знает? – перебиваю я, оборачиваясь к Бель, и она морщится.
– Я просто… мне не нужно, чтобы в мои дела совали нос, ясно? Включая тебя, Люк, – рычит она, проносясь мимо меня, чтобы вытолкать брата из комнаты.
Люк послушно отступает, позволяя вывести себя за порог, но затем резко вытягивает руку, чтобы распахнуть дверь шире.
– Никаких закрытых дверей, – предупреждает он, тыча в меня пальцем, и уходит.
Я оглядываюсь на Бель, которая падает на кровать и накрывает лицо подушкой.
– Клянусь, – выдыхает она, ее голос звучит приглушенно под толщей ткани, – я ничего этого не планировала.
Никто в здравом уме не станет устраивать подобное специально, это и так ясно.
– Да все в порядке, чудила, – заверяю я ее, пользуясь возможностью осмотреть ее комнату свободно – с намного большим любопытством, чем мне хотелось бы признавать. – Крутая вещица, – замечаю я, наклоняясь, чтобы рассмотреть ее стол получше. – Это что, старая швейная машинка?
Она убирает подушку с лица и внимательно смотрит на меня.
– Ага, – недоверчиво произносит она, как будто не уверена в моей реакции.
– Выглядит потрясно.
Я с легкой улыбкой подхожу к ее комоду. Все ручки на нем разные. Должно быть, она специально заменила каждую из них по отдельности.
– Мне нравится вот эта, – замечаю я, дотрагиваясь пальцем до латунной ручки с изображением птицы.
– Мне тоже. – Ее голос становится тише. – Это моя самая любимая.
На комоде хранится ее коллекция украшений. Ожерелья, некоторые из них мне уже знакомы, развешаны на ветвях проволочного дерева.
– Его ты тоже сделала сама?
– Ага.
– Скажи, а все это… ради забавы или…
– Да, в основном. – Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, но теперь ее речь кажется мне сбивчивой. – Наверное, я немного неугомонная. Мне нравится, когда руки заняты.
И это правда: я сам видел, как она постоянно что-то мастерит, собирает, рисует. Возится со всем подряд.
– По-моему, в этом есть смысл.
Ее полки сделаны так, что кажется, будто книги парят прямо в воздухе. Все в этой комнате – фрагменты Бель, вплоть до обложек на книгах. И я с уверенностью могу сказать, что некоторые из них она сделала сама; мне попадались на глаза ее эскизы, так что без труда можно узнать стиль.
– Это так странно, – делится она. – Ты будто смотришь прямо на меня сейчас.
Я оборачиваюсь через плечо и вижу, что она следит за мной, слегка сдвинув брови.
– Я и раньше на тебя смотрел.
– Да, но не так… – Она запинается и отводит взгляд. – Сейчас как-то по-другому.
И я понимаю, что она имеет в виду. Моя комната не представляет собой ничего индивидуального – по сути, это просто страница из интерьерного каталога, – но ее комната похожа на настоящий музей, посвященный ее личности.
– Я могу перестать любопытствовать, – заверяю я, отходя от полок, потому что, разглядывая принадлежащие ей вещи так пристально, чувствую себя немного навязчивым.
Не уверен, что хотел бы, чтобы она узнала, сколько у меня графических романов «Песчаного человека» или то, что у меня до сих пор на стене висит календарь «Лос-Анджелес Гэлакси», который я повесил, когда мне было двенадцать.
– Так где…
Она торопливо кивает, с облегчением предвкушая более обезличенную тему, и открывает верхний ящик своего стола.
– Он тут, – говорит она, доставая сделанный ею вращающийся накопитель. – Можешь взять его и бежать отсюда. Если хочешь, конечно.
Я протягиваю руку, чтобы взять накопитель, и замечаю, что она избегает моего взгляда. Сбегать я, естественно, никуда не собираюсь, поэтому просто сажусь на кровать рядом с Бель.
– Почему ты не расскажешь маме о робототехнике?
Она прижимает подушку к груди, недовольно морщась.
– Не знаю. Наверное, я просто хочу, чтобы она осталась моей.
– А если ты о ней расскажешь, то она перестанет быть твоей?
– Не знаю. Возможно.
Я вижу, что Бель ждет моей реакции, поэтому перестаю искать ее взгляд.
– Насчет твоих документов в колледж… – начинаю я, и Бель стонет в голос, бросая в меня подушку.
– Тео, не начинай…
– Поступай на машиностроительный.
Я бросаю подушку обратно, и Бель не успевает отбить ее. Та падает на пол, а Бель изумленно таращится на меня во все глаза.
– Что? Тео, ты…
– Ты в этом хороша. – На этот раз я внимательно смотрю на нее, когда произношу эти слова. – Ты прирожденный инженер.
Бель ничего не отвечает мне.
– В робототехнике ты даже лучше, чем в футболе, – серьезным тоном продолжаю, и она заливисто смеется.
Я поднимаю подушку с пола и протягиваю ее Бель, ожидая реакции.
– Тео, – произносит она и, кажется, вот-вот начнет оправдываться. Это я, как правило, вообще не принимаю за ответ.
– Бель, послушай меня. У тебя хорошо получается, – повторяю я, и она отворачивается, как будто не верит моим словам. Или, быть может, боится поверить. – Ты не обязана верить мне на слово – как и не обязана заниматься этим всю оставшуюся жизнь, – но ты должна попробовать. Я не понимаю, почему ты не хочешь просто попытаться. Если тебе нужен кто-то, кто подтолкнет, то вот он я – толкаю тебя. – И я пихаю ее в плечо в качестве доказательства. – Ведь есть еще время до первого января, так?