Мой милый друг
Шрифт:
– Фолли. – Голос его стал серьезным, почти нежным. – Не двигайся, лежи тихо. И слушай меня. Мы на палубе плавучей тюрьмы.
– Что? – Она попыталась сесть, но резкая боль пронзи ла висок.
– Не двигайся. Ты тяжело ранена – тебя ударили по голове. Слушай меня. – Он коснулся ее щеки и осторожно повернул ее голову в сторону. – Видишь иллюминатор?
– Нет. А я должна его видеть? – испуганно спросила Фоли. – Ты его видишь?
– Успокойся, храбрая моя Фолли. Да, я его вижу.
– Что происходит? Почему я ничего не вижу?
– Закрой глаза. –
– Что со мной? – прошептала она, отчаянно цепляясь за его руку. Роберт помолчал, потом промолвил, погладив ее по щеке:
– Мы с тобой мистер и миссис Рейке, приговоренные к каторжным работам. Нас доставят в Ботани-Бей.
– Боже правый! Я больна, это лихорадка.
– Перевернись. – Он помог ей приподняться. Голова ее раскалывалась от боли. Фоли застонала и открыла глаза. На мгновение она увидела прямо перед собой подстилку из соломы. Пол накренился под ней, как в кошмарном сне, и она снова погрузилась во мрак беспамятства.
Роберт сидел, не шевелясь, и наблюдал за сэром Говардом. Тот до сих пор не проронил ни слова. Роберт тоже молчал. Когда мальчик принес им сухари и немного эля, сэр Говард с презрением бросил черствый хлеб на пол. Встретившись взглядом с Робертом, он снова отвел глаза.
– Не понимаю, почему вы и Фоли оказались здесь со мной, – промолвил наконец Роберт.
Сэр Говард, похоже, не был расположен давать объяснения.
– Мне очень жаль, что так вышло, – продолжал Роберт.
Сэр Говард закрыл глаза и прислонился головой к деревянной обшивке каюты. Его лицо исказила злобная гримаса. Роберт попытался восстановить в памяти то, что произошло в Воксхолле. Вряд ли Фоли ранили в ложе посреди ярко освещенного павильона. И при чем тут Дингли, тоже непонятно.
– Почему она была не с Лэндером? – спросил он сэра Говарда. – Я же приказал ему охранять ее.
Но сэр Говард в ответ смерил его гневным взглядом. У Роберта возникло очередное подозрение: сады Воксхолла были известным местом укромных свиданий тайных любовников.
Фоли пошевелилась. Она дрожала, ее вырвало желчью. Роберт почувствовал к Дингли жгучую ненависть – это из-за него Фоли оказалась здесь. Ей следовало быть с Лэндером.
Вошел тюремщик – не тот, что заходил ранее. На нем не было формы. Он перевел взгляд с Фоли на Роберта и стал снимать кандалы с Дингли.
– Подымайся, – скомандовал он. – На допрос к начальнику тюрьмы.
Несмотря на низкий потолок, потрепанный сюртук и отсутствие сапог на ногах, Дингли гордо выпрямился и заявил:
– Я этого так не оставлю. Это какая-то чудовищная ошибка.
Тюремщик защелкнул наручники у него на запястьях и толкнул к выходу. Когда дверь за ними захлопнулась, Роберт пробормотал:
– Хотел бы я в это верить.
Дингли считает, что их случайно приняли за преступников, и надеется, что после того как он назовет себя, его тут же отпустят с извинениями. Вряд ли. Скорее всего кто-то заплатил большие деньги, чтобы их привели сюда и поместили в камеру под чужими именами.
– Пить, – простонала Фоли.
Роберт
– Я ничего не вижу, – пожаловалась она. Роберт сжал ее руку.
– Все будет хорошо. – Ничего другого он придумать не мог в утешение.
– Не понимаю, как… – Фоли часто дышала, борясь с подступившей тошнотой. – Как мы здесь оказались?
Роберт мрачно усмехнулся:
– Я думаю, кто-то решил избавиться от меня. И это не плод моего воображения. Черт побери, Фолли. Ты должна была находиться под защитой Лэндера. Я же предупреждал тебя. – Прости, – прошептала она. – Я тебе не поверила.
– Тогда зачем ты написала мне это письмо с просьбой явиться в Воксхолл?
– Письмо? – слабо откликнулась Фоли. Голова ее склонилась на грудь. Заметив, что она вот-вот потеряет сознание, Роберт слегка потряс ее за плечо.
– Да, письмо. Фолли, не спи. Отвечай мне.
– Ты хочешь знать, почему я… написала сэру Говарду… и назначила ему… встречу…
– Дингли? Но…
Она снова была без сознания. В замке повернулся ключ. Вернулся тюремщик.
– Теперь вы двое, – приказал он.
– Я иду, – откликнулся Роберт. – Но она не в состоянии…
– Оба, живо. Ты ее понесешь.
– Нет, – сердито возразил Роберт. – Она тяжело ранена. Ее нельзя тревожить.
Тюремщик пнул Фоли носком сапога.
– Подымайся, чертова притворщица.
Роберт в ярости набросился на него, но получил удар сапогом в челюсть и рухнул на пол.
– Вставай, – спокойно произнес охранник. – И ее бери.
От боли и бессильной ярости у Роберта перехватило дыхание. Он встал и покорно ждал, пока тюремщик снимал с него кандалы и защелкивал на руках наручники. Роберт хотел было ударить его цепью и убить, но тут же понял, что это не поможет – палуба охраняется, судно на середине реки, Фоли без сознания. Он опустился на колени и поднял бесчувственную Фоли.
– Роберт, – прошептала она. Тюремщик усмехнулся.
– Она что, забыла, как тебя зовут?
Фоли прислонилась головой к плечу Роберта. Он обнял ее.
– Идем, идем, – поторапливал надсмотрщик.
– Гореть тебе в преисподней, – буркнул Роберт и подхватил Фоли на руки.
Посреди каюты стоял Дингли, прикованный цепями к железной балке. Стол начальника тюрьмы был завален конторскими книгами и письмами. Роберт вошел в каюту с Фоли на руках, пригнувшись, чтобы не задеть о косяк.
– Можно ей сесть? – спросил он у сопровождавшего их тюремщика.
Тот молча подтянул сиденье, подвешенное к потолочной балке кожаными ремнями. Роберт усадил Фоли и встал рядом с ней, поддерживая ее. Поджидая начальника, тюремщик заглянул в конторскую книгу.
– Рейке, Уильям и Фанни, – прочел он, смерив Роберта злобным взглядом. – Фальшивомонетчики. Четырнадцать лет каторжных работ. Счастливо отделался, приятель!
И надзиратель мерзко ухмыльнулся. Много лет назад Роберт был свидетелем того, как английский офицер, облеченный властью, вот так же насмехался над Шри Раману.