Мой мир сначала захромал,Потом уменьшился и сжался —Он оказался слишком мал,Я в нём случайно оказался.Теперь уже я не внутри.Теперь я обитаю рядом,Объять готовый пустыриОт боли удивлённым взглядом.
«Мой дед был церковным старостой…»
Мой дед был церковным старостой.Двоюродный дед – коммунистом.И не было в этом странности.Был каждый в вере неистов.Второй мой дед был крестьянином,Как говорили – рукастый.Для церкви он был прихожанином,Попросту
говоря – паствой.Во мне ото всех по толикеИ вера моя – кружевная,Вот деды ко мне и приникли!Вот вместе и проживаемДо той, до будущей встречи,Когда наглядимся друг другом!Я здесь потому и отмеченКрестом, звездой и плугом.
«В прожилках дрогнувших запястий…»
В прожилках дрогнувших запястийПробился пульса паучок —Вовсю желающий запрясть ихВ дрожаще длящийся смычок.Он подстерёг без паутины,Поймал на тихое теплоРосточков в нас библейской глины,Когда ещё не рассвело.И в каждой клеточке мерцая,Бессонный маленький вулкан,Нас переплавливал у края,Накинув ласковый аркан.Он до сих пор всё держит цепко,Укутав нами нас самих —И длится, длится наша лепкаВ сплетённых пальцах на двоих.
«Не возвращайся во времени…»
Не возвращайся во времени —Ни встречей и не звонком!Забвение – это премияЗа то, что уже не знакомС болью предчувствий ненового,С тенью чужих пепелищ,Где слово ложью заковано,А дух – бесприютен и нищ.Не возвращайся в беспамятство,В жерло чужих новостей,Где в радужном – правда плавится,А в голосе – след от ногтей!Вот и скольжу в невозвратное!Я в урагане секундЕжесекундно запятнанный,И сердце секунды секут.Не возвращайся во времениНи встречей и не звонком!Не льсти себе дальним зрением —С прозрением мир не знаком!
«Всё чаще…»
Всё чаще праздничные чащиНас не морочат голосами:Часами – телефон молчащийИ мы – молчащие часами.Всё суше почва нашей сушиБез ног топочущих, случайных —На чайных спорах с треском сушек,На посиделках долгих чайных.Всё дальше лоск застольной фальши.Блеснула складками брусчатка.Как сладко – убежать подальшеПо лунным мечущимся складкам!Глиссада ласточки вдоль сада,Сверчка скороговорка тона,Закона слов теперь не надо,Здесь – царство вечного закона.
«Купалась ложка в молоке…»
Купалась ложка в молоке,Комочек мёда таял в ложке,От ложки – блик на потолкеИ блеск в глазах застывшей кошки.Парок над кофе замиралЛепя прозрачные фигуры,Не приглашённые на бал,За то, что крутят шуры-муры.Скользнуло утро по кольцу,Свет за тобой затеял фрески,Поняв по твоему лицу —Пора задёрнуть занавески.Я ждал, но не дождался «да»,Глотая блик от чайной ложки.Понять составило труда —Ты – переменчивее кошки.
«Как появляются стихи?…»
Как появляются стихи?Сначала – грусть, потом по светуВовсю замаливать грехи,Искать единственную эту,Которой хочется дышать.Потом утратить. Жить уныло,Ночную разрывать кроватьОт невозвратности, что былоИ довести почти до слёзГлаз воспалённые мишени.Потом словесный токсикозПрибудет сам, без приглашений.И, как всегда, всё будет так:Душа, со всеми потрохамиУстроит пышный кавардакИ рассчитается стихами.Но это было так давноИ так отчаянно угрюмо,Что так похоже на киноС изжёванным седым костюмом.Теперь – подстрочник у висков,Бубнит, навязывает тему,Сметая с книжных корешковИскрящих буквами богему —Великомучающий дарМне цедит скупо их стихия!Льну под их солнечный удар —Свои подслушивать стихи я.
«За что Вы любите цветы?…»
За что Вы любите цветы?Они бессмысленны, пусты.Их в пищу не употребить.А Вы готовы их любить!За что? Вы можете поведать?Когда идёте Вы обедать,То обязательно в садуСорвёте эту не еду:Они – еда для насекомых,Которых, как чужих знакомых,Стряхнёте быстро и – к столу.Цветы же – в вазу. На полуЧуть-чуть земли – ещё не грязь,Но разорвавшаяся связьСо всем, что замерло на вздохе,Ища у будущего крохи.Вы тоже, будто без корнейИ с каждым летом всё бледней.Но разве Ваша в том вина,Что Вы давным-давно одна.
«Впереди у нас Вечность…»
Впереди у нас ВечностьИ беседы, как данность,Путеводная Млечность,Андромеды туманность,Голоса неизвестных,Голоса наших близких,Там тепло и не тесно —На планетах скалистых.Лики лунно влетаяНа изгибах сияний,Нас разъятых вплетаяВ гул Вселенских слияний,Понесут в абсолютность,Сокровенность, сакральность!Что за силы влекут нас?Кто соборно украл нас?Догадаться несложноДаже мне, рифмоплёту —Этот Свет нас подкожноЖжёт, готовит к полёту!
«Напиться глаз, как коньяка…»
Напиться глаз, как коньяка —Со вкусом мёда, мандарина!Но далека твоя рукаИ не подсвечена гардина!Темно и сыро там внутриЖилища, может быть, чужого.Сотри из памяти, сотриМеня, похмельная изжога,Что б я уже в себе не жилИ не скоблил себя собою!Жить невозможно не во лжи,Покуда страсть сродни запою:Искать её, искать её,Глотая дико ночь за ночью,Жизнь, превращается в житьё,От сердца оставляя клочья!Напиться глаз, как коньяка —Со вкусом мёда, мандарина!Уже близка твоя рука!Уже подсвечена гардина!
«На каштанах свечи расцвели…»
Елене Керл
На каштанах свечи расцвели,Под фатой засуетились вишни.Сонные ворчливые шмелиНамекают мне, что я здесь – лишнийИ на свадьбу я не приглашён —Места за столами не хватило!В мире будущих счастливых жёнМы равны, как все перед Светилом —Гости на чужих и на своихСвадьбах, именинах, вечеринках!Голос неба и певуч, и тих.Что же в горле от весны горчинка?Это я в себе совсем иссох,Сохраняя силуэт лоскутный.Посоха растрескавшийся вздох,Повторяет даже шмель попутный,Потому что свечи расцвелиНа каштане над фатою вишни!Потому на празднике ЗемлиНевозможно оставаться лишним!
