Мой мир
Шрифт:
Так же поступили мы и со вторым «осятником». Помогло: у шмелиных ульев мы замечали теперь лишь единичных ос — обитательниц дальних колков. Причинить существенный ущерб нашим шмелям они уже не могли, и медовые горшочки снова наполнились сладким питательным кормом для личинок. А на ос я не в обиде. У них своя жизнь — сложная, интересная, во многом нам непонятная. Пройдут годы, и в микрозаповедниках под Новосибирском я буду оставлять несколько шмелиных ульев заведомо пустыми, без ватной «начинки» — для ос, и осы будут их охотно заселять, привыкнут ко мне и не будут жалить даже при глубоких осмотрах их замечательных бумажных гнезд, одно из которых вы видите на снимке: сейчас это музейный экспонат.
Осиное
…Посчастливилось мне наблюдать и рождение шмеленка. Гляжу через стекло наблюдательного улья: над коконом, еще не вскрытым, «колдуют» два рабочих шмелика. Вот один из них ущипнул кокон жвалами, продырявил — и давай резать оболочку как ножницами. Сделать это нелегко: кокон соткан личинкой из прочного шелка да еще обильно обмазан воском. Другой шмель тоже включился в дело, ведет разрез в противоположную сторону. Отогнули шмели обрезки — и внутри кокона я вижу светлую, еще влажную, слипшуюся шерстку новорожденного шмелика: значит, он только что сбросил куколочью оболочку, но самостоятельно вскрыть изнутри кокон не в силах.
Рождение шмеленка: собратья вскрывают кокон…
Шмели заторопились — видимо, в чемто нарушился «график рождения», довольно грубо схватили новорожденного за шиворот и, упираясь в края кокона, с силой выдернули собрата из колыбельки. Родился новый член шмелиной общины! Уход за ним теперь будет недолог и прост: бегло облизать тело и суставы, распрямить ему хорошенько крылышки — и по своим рабочим местам. А он будет теперь несколько дней на внутригнездовых работах, через недельку же, получив разрешение на самостоятельный вылет, отправится на Поляну за золотистой цветочной пыльцой и сладким душистым нектаром для будущих собратьев.
…Один из ульев с подземной семьей вида Бомбус люкорум я как-то перевез в Исилькуль и определил в квартире — в форточке третьего этажа. Семья нормально отработала, дала мне нужный материал для наблюдений; к осени, как и положено, в ней появились крупные молодые самочки, какое-то время потрудились на общее благо, доставляя вместе с рабочими пыльцу и нектар для последних шмелей семьи (она ведь существует только один сезон) — и разлетелись кто куда на зимовку: зимуют они каждая по отдельности, зарывшись неглубоко под дерн где-нибудь в укромных уголках.
Этот мой «знаменитый» этюд (его не раз воспроизводили журналы и книги) «Шмель у капли меда» написан мною минут за восемь на оберточной бумаге…
А так у меня зимовали самочки нескольких видов.
Кое-что из моего домашнего «шмелепитомника».
Работает шмель-вентиляторщик.
На следующий год я работал только в заказнике и домашних ульев не устраивал. Зато весной и в начале лета домочадцы мне
Прошел еще один год. Я давно забыл о тех шмелихах, как вдруг, в конце мая, вижу: в форточку к нам «стучится» крупная молодая самочка Бомбус люкорум! Не может этого быть: самки живут самое большое от осени до осени — а эта откуда взялась?
Может, это другая, случайная самочка? Нет, исключено: люкорумы ищут места для гнездования только у земли (по-русски их нередко зовут «малый земляной шмель», хотя в дословном переводе люкорум означает «рощевый»), в старых норах грызунов. На третий же этаж их не заманишь, разве лишь к цветам; но цветов здесь не было, да и полет у самки явно «гнездоищущий», а не «фуражировочный». На балконах и чердаках в наших краях гнездятся шмели лишь трех видов: гипнорум, агрорум и эквестрис, так что самочка Бомбус люкорум не должна бы ни с того ни с сего искать место для гнезда у форточки нашего третьего этажа, да так долго и настойчиво.
Вывод напрашивается один: информация о точном месте рождения передалась от позапрошлогодней прародительницы не только ее дочерям, но и третьему поколению — вот этой ее внучке, с полнейшим разрывом во времени в целый год. Где у шмелей хранится такая информация, как извлекается, посредством чего и как передается — узнать мне так и не удалось.
Я очень прошу молодых естествоиспытателей: повторите эти опыты, они несложны. Шмель Бомбус люкорум быстро приручается, крайне неприхотлив и пока что в наших краях нередок, раскраска простая — черно-желто-белая.
Разве не величайшим будет открытие, скажем, химического вещества или физического поля, в котором на длительное время с точностью до дециметра закодирована долгота, широта и даже высота определенного геодезического пункта?
Можно долго и много рассказывать о шмелях — этих трудолюбивых мохнатых тружениках, очень обиженных людьми, об их повадках, привычках, инстинктах, о маленьких и больших подарках, полученных мною от них, и о том, как я их воспитывал, лелеял, наблюдал — но объем этой книги ограничен, пора, как говорится, и честь знать; может быть, удастся когда-нибудь издать отдельную Шмелиную Книгу… Ведь прозанимался я ими, в Новосибирской и Омской областях, целых двадцать лет, до самого того времени, когда был ликвидирован организованный мною у ВАСХНИЛ-городка единственный в своем роде пригородный шмелезаказник площадью три гектара — чудесный лесок с уютными лужайками, цветами и массой разнообразнейших насекомых. Он просуществовал десять лет и тоже дал много познавательного и практического материала. Именно здесь, в Шмелеграде, удалось изменить гнездовые инстинкты трех видов шмелей — испокон веку гнездившихся подземно, и они стали заселять у нас надземные, на столбиках, ульи, что было очень удобным для ухода, наблюдений, транспортировки. В результате на привыкающем к Шмелеграду поле урожай семян клевера стал вдвое выше, чем на других участках.
Такие шмелёвники мы применяли под Новосибирском.
Шмелеград наш был огорожен аккуратными асбоцементными столбами, внутри — чист и живописен; его не раз показывали по телевидению: кусочек живой Природы под боком у миллионного города. Здесь мы проводили и школьные экскурсии, и всесоюзные энтомологические семинары. Новосибирским Шмелеградом восторгалась большая группа американских экологов, а посол Великобритании в СССР сэр Артур Киббл, вдруг попав из официальных кабинетов в сияющий осенним золотом заказник с его ручными шмелями и разноцветными бабочками, был совершенно очарован и не хотел отсюда уходить…