Мой муж Одиссей Лаэртид
Шрифт:
Что Итака! Я готова была спуститься за ним в Аид.
— Я сделаю то, что ты скажешь.
— Тогда собери свои драгоценности и лучшую одежду. Все, что сможешь унести. Остальное, я думаю, Икарий сам пришлет позднее. Я ведь не краду тебя, а беру по праву. Завтра на рассвете выходи за ворота и иди на юг, к оливковой роще, мы с Еврибатом будем ждать тебя на колеснице. Мой корабль стоит в гавани, а попутный ветер обеспечит Афина.
Было еще темно, когда я сидела на корне оливы и ждала. Рядом лежал небольшой тючок с одеждой и украшениями. Почему-то я была совершенно спокойна — теперь в мою жизнь вошел человек, который все будет решать за меня.
Раздался негромкий топот копыт, тихий шорох
— Это все, что ты берешь с собой?
— Да.
— Ну ладно. Пока хватит.
Он подсадил меня, Еврибат хлестнул коней, и они помчались во весь опор.
...Отец нагнал нас в тридцати стадиях от города. С ним были вооруженные люди, но они не посмели применить силу. Все остановились. Отец умолял меня вернуться, обещая, что Одиссей рано или поздно одумается и сам переедет в Спарту. В горле у меня стоял ком, и я не могла говорить.
— Решай сама, — сказал Одиссей.
Мне было трудно смотреть в глаза отцу. Я опустила покрывало на лицо и молча вложила свою руку в руку жениха. Он хлестнул коней[8].
Когда взошло солнце, я уже стояла на палубе корабля и смотрела, как родные горы Спарты превращаются в голубоватую дымку на горизонте. Больше мне не пришлось возвращаться к берегам Эврота — через год после моего отъезда родители продали дом и перебрались к сыновьям в Акарнанию.
Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос
Прежде всего корабли мы спустили в священное море.
Мачты потом с парусами вовнутрь кораблей уложили.
Люди и сами взошли на суда и к уключинам сели
Следом один за другим и ударили веслами море.
Гомер. Одиссея
Вне корзины
У лжи есть свой бог Гермес, сын Зевса и Майи. Он, еще будучи грудным младенцем, украл коров у Аполлона, хитростью запутал следы, спрятал стадо в пещере, а сам лег обратно в колыбельку и потом перед лицом богов и самого Зевса клялся страшными клятвами, что ничего не знает. И что же? Он стал одним из двенадцати величайших олимпийских богов, его почитают, и храмы его стоят по всей Ойкумене.
У правды тоже есть своя богиня Дике, но трудно найти ее храм, и мало кто приносит ей жертвы. Говорят, когда-то, в дни золотого века, она жила среди людей и садилась у их очагов. Потом люди эти стали благостными демонами, на земле воцарился серебряный век, а Дике ушла на горные вершины и все реже показывалась смертным. Когда же люди серебряного поколения покрылись землей и обрели загробное блаженство, а им на смену пришло медное поколение, Правда-Дике оставила землю и вознеслась на небо. Оттуда она с сожалением смотрит на покинутых ею людей, обреченных на ложь при жизни и унылое существование после смерти.
А Гермес смеется на улицах городов, и крылышки его божественных сандалий трепещут на ветру...
...древле
Людям навстречу тогда выходила она невозбранно,
Сонмами древних мужей и жен не гнушаясь нисколько,
И к очагу среди смертных — бессмертная дева! — садилась.
Правдой ее называли. Она, собирая старейшин
То ли на площади, то ль на широкопространной дороге,
Ревностно установленья народодержавные пела.
* * *
Новый, серебряный род лишь изредка был удостоен
Видеть ее: тосковала она по обычаям прежним.
Но и серебряный век не вовсе был правдой покинут:
С гор отголосчивых в час предвечерний она нисходила
И, человека дичась, не дарила приветливой речью,
Но, заставляя людей собраться на холмах высоких,
Горестно их упрекала, на их указуя злонравье,
И говорила, что впредь на призывы не будет являться...
* * *
Но поколенье ушло и это. И вот, народилось
Медное племя, мужи преступнее бывшие прежних.
Был ими выкован меч, дорожный убийца, впервые,
и покусились они на мясо вола-нивопашца.
Этих людей поколеньем вознегодовавшая Правда
В небо тогда вознеслась и там, наконец, поселилась,
где среди ночи она и поныне является людям
девою, недалеко от блистательного Волопаса.
Арат Солийский. Явления
Корзина 3
На издалека заметной Итаке живу я. Гора там
Вверх выдается — Нерит, колеблющий листья. Немало
Там и других островов, недалеких один от другого:
Зам и Дулихий, покрытый лесами обильными Закинф.
Плоская наша Итака лежит, обращенная к мраку,
К запалу, прочие все ~ на зарю и на солнце, к востоку.
Почва ее камениста, но юношей крепких питает.
Я же не знаю страны прекраснее милой Итаки.
<