Мой неидеальный мужчина
Шрифт:
Мужчина сдержанно выдерживает паузу и сверлит взглядом мои глаза, не переходя границу приличий, после чего кривит рот в лёгкой улыбке и выдаёт:
— А я, идиот, было подумал, что ты специально здесь расселась в белом шикарном платье. Ждала меня.
Он резко встаёт, наклоняется и, сохраняя невозмутимость, подхватывает меня на руки без особых усилий, как большую плюшевую игрушку.
— Какого черта Вы себе позволяете?! — визгливо возмущаюсь, хватаясь руками за его крепкую шею, чтобы сохранить равновесие.
Игнорируя мои протесты, ценитель прекрасного срывается с места и несёт меня к машине, тесно прижимая к своему горячему мускулистому телу, обтянутому белоснежной рубашкой и синей жилеткой.
Учуяв
— Не урони меня! Отпусти сейчас же!
Мужская наглость начинает выбешивать. После всего, что я пережила, уже не знаю — бояться мне или радоваться такому непредсказуемому случаю. Рожа у этого мерзавца добрая, на первый взгляд не несёт в себе никакой опасности.
Обогнув свою двухместную навороченную тачку сзади, он останавливается напротив пассажирской двери.
— Логику женщин мне не понять, — хмурится, приводя меня в лёгкую растерянность. — Отпустить или не уронить? Может определишься наконец?
— Поставь меня на пол, нахал! — отсекаю его иронию, сбавляя обороты схлынувшей ярости.
Улыбаясь краешками губ, он слегка приподнимает одну бровь, будто в недоумении, и в этом самом, казалось бы, таком простом движении раскрывается вся мужская притягательность, пленяющая и обезоруживающая. Хоть бери да рисуй с него портрет, приравнивая к лику святого.
— Расслабься, детка, — звучит как просьба.
Его мягкий, бархатный голос действует успокаивающе. За эти пару минут нашей необычной стычки я забываю о главной боли, но стоит мне представить лицо Димы перед собой, и она снова принимается стучаться непрошеной гостьей в моё израненное сердце.
— Легко сказать, Павел, — называю его по имени, устанавливая между нами что-то наподобие «дружеского контакта». На большее ему незачем расчитывать.
— Трахаться мы с тобой не будем, — шокирует меня, словно читает мои мысли. — В ближайшее время, — добавляет. — Ты вызвала у меня интерес. И если женщина мне интересна не только в плане секса, то я не спешу раскладывать её на лопатки. Может, всё-таки выпьем чаю? Для тебя даже жилетку сниму. Расскажешь, что с тобой произошло? М?
И снова этот проникновенный, испытывающий взгляд не даёт возможности возмутиться. Открываю рот, и не найдя ответа, сразу же закрываю его, устало выдыхая носом воздух из легких.
— Для начала опусти меня на пол... И забудь, что ты видел вчера в бутике белья...
Для душевной беседы Павел выбирает ресторан по своим предпочтениям. Даже не спрашивает меня, а мне, в принципе, всё равно, где и с кем убить обеденное время. До вечера я обязана остыть. После отъезда Димы ещё успею нареветься в подушку и решить свою дальнейшую судьбу, не глядя в его околдовывающие глаза. К Рае сейчас возвращаться нет никакого желания, не хочу, чтобы Сашка видел мою боль, мои слёзы. Он нуждается в отце. Ребёнок не виноват, что у нас с Димой не складываются доверительные отношения. И я ума не приложу, как мы будем его делить, потому что быть вместе с Воронцовым — адски болезненный мазохизм. Мы просто-напросто высосем друг другу души, оставим внутри холодную пустоту. В этот раз мне нужно научиться жить без него, начать восстанавливать психику с помощью любимой работы, как я и делала раньше. Слезами горю не поможешь, я понимаю это, но душу настолько сильно жжёт обидой, словно кислотой, что хочется выплеснуть её из себя надрывным плачем, опустошить, обнулить свою память и начать пытаться жить заново, в первую очередь для Саши.
— Тебе здесь нравится? — Павел аккуратно вытаскивает меня из омута непроглядных мыслей, кладя свою тёплую и шершавую ладонь поверх
Я не отдергиваю руку, не убираю её под столик, за которым мы сейчас сидим, потому что в эту минуту чувствую хоть какую-то поддержку со стороны. Глаза мужчины напротив изучающе разглядывают меня. В них поблёскивает обычный интерес без намёка на похоть, и это приятно радует, потому что мне не приходится смущаться и чувствовать себя неловко, как если бы он меня откровенно рассматривал, представляя в разнообразных позах для спаривания.
— Да. Здесь очень уютно, — повторно осматриваюсь вокруг. — Волшебное место.
Однажды мне доводилось бывать в этом месте, только в другом зале. Несколько лет тому назад. Атмосфера панорамного ресторана «Летучий Голландец» очень комфортная и приятная. Павел, выбирая «Веранду», будто знал, чего мне не хватает для умиротворения — зал на открытой воде с видом на Петропавловскую крепость и Эрмитаж. Впечатляющий дизайн с преобладающими светлыми тонами, вокруг одни жизнерадостные детали. Чего только нет на террасе: мягкие диванчики, небольшая деревянная мебель, плетённые столики, подвешенные декоративные клетки с цветами и музыкальные инструменты, обилие фиолетовых цветков душистой настурции и зелёного папоротника во всевозможных горшках и кадках, дополненных пением птиц, среди которых чувствуешь себя, как в райском саду. Особенно впечатляет пианино-фонтан. Даже голуби в клетке, воркующие под журчание воды, приятно радуют слух и глаз. Бриз освежает, а мерное покачивание на волнах едва ли не убаюкивает опустошенную меня. Прикрываю глаза, и набежавшие в одно мгновение слёзы скатываются по щекам, обжигая раздражённую кожу. Меня вновь накрывает горьким сожалением. Я вижу перед собой того, о ком пытаюсь не думать.
— Настя... — Павел мягко зовёт меня по имени.
По дороге в ресторан я хотела представиться Анной, но почему-то в самый последний момент передумала, почувствовав, что это лишнее. Поднимаю на него полный отчаяния взгляд и заставляю себя мило улыбнуться. Выходит неправдоподобно.
— Я в порядке. Прости, — отвечаю в замешательстве и чувствую, как его ладонь мягко сжимает мою руку. Другой рукой Павел дёргает ворот рубашки и расстёгивает несколько верхних пуговиц, делая глубокий вдох. На улице и вправду становится душно, словно перед грозой.
— Уверена? — его взгляд прищуривается. Несколько секунд смотрит пристально, словно в душу заглядывает, а затем протягивает свободную руку и стирает пальцами слёзы, вынуждая меня затаить дыхание. — Знаешь, в машине ты была немногословна. Хочешь поговорить до того как нам принесут наш заказ? Позже я предпочту, чтобы ты на время забыла обо всём и насладилась вкусом здешних блюд.
— Спасибо тебе, — поворачиваю руку под его ладонью и раскрываю свою ладонь. — Твой платок. Я его совсем испачкала, прости. Мне следовало бы заглянуть в уборную и привести себя в божеский вид, — смущённо опускаю глаза, прожигая ими кисти мужских рук.
Красивые, как у Димы. Я невольно сравниваю их, засматриваясь. Длинные пальцы, ухоженные ногти, сексуальный покров тёмных волосков и вздутые дорожки вен под загорелой кожей всегда будоражили моё воображение.
— Хватит извиняться, — тон мужчины на мгновение приобретает нотки недовольства, отвлекая от приятного занятия. — Платок оставь себе, — сжимает обратно мои пальцы в кулак вместе с кусочком шёлковой ткани и отстраняется, откидываясь на спинку кресла и закатывая до середины предплечья рукава рубашки. — Каждый раз, когда захочешь истерить, сжимай его в кулачке и вспоминай нашу встречу. По поводу твоего вида — ты прекрасна, несмотря на заплаканное лицо.