Мой неидеальный мужчина
Шрифт:
Губ Алины касается кривая усмешка. Аля откидывается в кресле, складывает руки на груди и сверлит мои глаза жгучим взглядом. Уверен, эти глаза способны испепелить любого, если понадобится.
— Ты всегда решал за нас обоих, Воронцов, — её голос звучит ровно, без истерики. Если бы она сейчас надумала кричать, я бы мало что понял из сказанного. — Прошло столько лет, мы расстались, а ты и сейчас пытаешься манипулировать мной. Я соглашусь, потому что выбора у меня нет, но если ты будешь препятствовать мне строить мою жизнь по моим правилам, клянусь, я тебя закажу!
Выравниваюсь. Прикрывая глаза, делаю медленный и глубокий вдох. Сорвался, мать её!
— Вот документы сына, — звук плюхнувших на стол бумаг привлекает моё внимание. — И ещё кое что...
— Что это? — беру в руки голубой конверт и достаю из него несколько фотографий новорождённого ребёнка, снимок УЗИ и, о Господи, последнее фото выворачивает душу наизнанку...
Я опускаюсь в кресло, словно подкошенный стебель, не отводя глаз от снимка. Цепенею от облика только что появившегося на свет человечка с застывшим истошным криком на лице. Синеватое, сморщенное существо с огромной головой и мутноватыми глазками, похожее на пришельца. Неестественно большие стопы с маленькими пальчиками. Крошечный, беззащитный, хрупкий, с кривоватыми ручками и ножками, с зажатой щипцами окровавленной пуповиной. Ничего общего с журнальными двухмесячными «ангелочками». Такого даже на руки взять страшно, чтобы случайно не придавить и не причинить боль. Малыш вынуждает меня затаить дыхание и до крови прикусить щёку. То, что я вижу — меня пугает и одновременно завораживает. Глаза щиплет, и я жмурюсь, сглатывая подкативший к горлу ком, с усилием рассматриваю расплывающуюся картинку, пока беспорядочные мысли разрывают голову, а грудь сдавливает тупая боль.
— Это твой сын, Илья, — сдавленно произносит Алина.
Отмираю. Обращаю на неё внимание. Она устало потирает ладонями лицо и поднимает его ко мне. Не таясь, смахивает тонкими пальчиками едва заметные выступившие слёзы в уголках покрасневших глаз. Мы какое-то время молчим, соприкасаясь тёплыми взглядами и, кажется, даже пространство в этой комнате дышит с нами в унисон.
— Почему он в инкубаторе..? — с трудом выговариваю слова, глотая несколько первых букв. — Почему с трубкой и с капельницей?
— Он родился недоношенным...
Её лицо мгновенно искажается болью и сожалением. Аля нервничает и от этого кусает дрожащую губу, перебирая пальцами бусины жемчуга на шее.
— Наш сын родился слишком крошечным... Врачи сказали, чтобы я смирилась и ждала. У Ильи было ровное число шансов выжить либо умереть.
Алина, сама себя не помня, вскакивает с места и дрожащими ладонями накрывает мои руки, удерживающие фотографии, рывком прижимает их к столу, впиваясь ногтями в запястья.
— Я прошла через все круги ада, Дмитрий, — в её охрипшем голосе сквозит отчаяние. — Каждый день продавала свою душу в обмен на его жизнь, молилась, сходила с ума и верила, поэтому заклинаю тебя: не рви мне душу заново, не ставь меня на колени, потому что ради него я готова на них ползать до конца своей жизни и целовать тебе ноги. Оставь мне ребёнка, прошу...
— Аля, я не собираюсь его отсуживать у тебя. Прекрати! — рычу на неё от злости за то, что не доверяет мне. Выдёргиваю руки из цепкой хватки, роняя снимки на стол, и обхватываю ладонями её голову, притягивая к себе. Наши лица так близко, что жар от сплетенного дыхания обжигает обоих. Взгляды мечутся, как загнанные птицы в клетке. — Я лишь хочу дать сыну свою фамилию и сделать его полноправным моим наследником. Можешь ты это понять или нет?! Ты лишаешь его отца по глупости! Из-за своей грёбаной обиды.
Поглаживаю большими пальцами её скулы, коря себя ещё больше за то, что заставил их обоих страдать.
— Прости меня, Аля... За всё прости...
— Я... Дим... — всхлипывает, содрогаясь в немом плаче. — Я... Тебя...
— Молчи! — рычу, закрывая глаза и стирая с памяти наше прошлое. Аромат Али не изменился, лёгкий и сладковатый, но уже не будоражит так как раньше и не кружит голову. — Нам необходимо вставить недостающий кусочек пазла, чтобы завершить гештальт, иначе спокойной жизни нам обоим не видать.
Телефон отзывается вибрацией. Выжидаю несколько секунд, выпускаю Алину из рук и тянусь к девайсу, просматривая пришедшее напоминание.
Аля садится на стул и принимается судорожно рыться в сумочке, я же набираю номер Аси, выравнивая дыхание. Она не отвечает сразу. Долгие гудки начинают нервировать. Отключаюсь. Остываю и снова касаюсь кнопки вызова на дисплее.
— Слушаю... — голос моей Беляевой звучит сипло, не так как ранним утром, и мне это не нравится. Совсем.
— Привет, Настюш! — здороваюсь я, глядя, как Алина принимается приводить себя в порядок. Зажимаю мобильный между ухом и плечом, чтобы собирать разбросанные фотографии сына и сложить их в конверт, и продолжаю наш с Асей разговор: — Мы не сможем с тобой увидеться в обед. Пришлось перенести одну из встреч на это время. Я постараюсь вырваться пораньше. Что-то случилось? Что у тебя с голосом? — интересуюсь, прислушиваясь к её сбивчивому дыханию.
— Всё хорошо, — заверяет она. — Я просто захлебнулась водой.
Отвлекаюсь на стук в дверь. Оглядываюсь и вижу, как за стеклянной стеной моя личная помощница отдаёт Илье бумажный самолёт, что-то ему говорит на ушко, выпрямляется и входит в переговорную с папкой в руке. Сын расправляет самолёту крылья и запускает его вдоль коридора, отправляясь за ним в погоню.
— Дмитрий Александрович, Ваша подпись нужна, — секретарь подходит ко мне быстрым шагом, раскрывая на ходу папку.
— Давайте документ, Соня, — достаю ручку из нагрудного кармана и ставлю подпись, завершая наш с Анастасией разговор: — Ася, мне нужно бежать. Увидимся позже. Целую тебя.
— Беги... — шепчет она, сбрасывая звонок, чем ещё больше удивляет меня.
— Почему Илья с Вами? — переключаюсь на Соню, бегло просматривая статистику реакции людей на запущенную нами рекламу. — Разве он не должен быть с Матвеем в кафетерии?
— Эмм... — Соня оглядывается в поисках Ильи, замечает его и расплывается в улыбке. Сын, прислонившись лбом к двери, стоит и с интересом наблюдает за нами, рисуя пальчиком по стеклу. — Дмитрий Александрович, он захотел прогуляться со мной в бухгалтерию. Я не смогла устоять перед его обаянием. Очень милый мальчик.
— Понятно. А Матвей где? Уехал?
Закрываю папку и отдаю в руки помощницы.
— Нет. Ждёт Вас с Алиной в Вашем кабинете. Просил поторопить, он немного опаздывает.
— Ну так Матвея Владимировича никто не задерживает, — Аля поднимается со стула, вешает сумочку на плечо и подходит ко мне. — Соня, можно тебя попросить вызвать нам такси? — обращается к секретарю, а сама смотрит на меня в упор, требуя именно моего согласия. — Так, чтобы Матвей Владимирович не знал об этом, — добавляет она с нажимом.