Мой немой Афган
Шрифт:
Глава 13
Город. Губернатор
Губернатор. Высокий, стройный, красивый, интеллигентный человек. Он окончил Кабульский университет, учился на каких-то курсах в Союзе, на русском разговаривал, но не очень хорошо. Встречался с ним я не часто, так как наши служебные обязанности относились к несколько разным сферам, но почти все встречи запомнил, потому что они были связаны с неординарными событиями. Резиденция губернатора находилась в административном центре города, недалеко от гостиницы, где располагались наши советники, и напротив так называемой виллы группы «Каскад». Офицеры КГБ приглашали губернатора регулярно к себе в баню, приучили париться и научили открывать пробку холодной фанты с помощью пистолета ПМ. Это было красиво, ловко и молодцевато: вынуть заряженный патронами магазин, отвести и закрепить затвор пистолета и выступом у скобы сорвать пробку с бутылки.
Это случилось в августе. Две боевые машины возвращались в город из полка по верхней дороге. При подъезде к городу они были обстреляны со стороны кладбища из ручного гранатомета. Одна из гранат вскользь зацепила верхний бортовой щит моторного отделения, и осколками брони ранило в лицо механика-водителя. Командир взвода решил заменить раненого за штурвалом управления, хотя целесообразнее было бы ему руководить обеими машинами, а водителем посадить наводчика-оператора. Во всех экипажах была предусмотрена взаимозаменяемость как одно из важнейших условий выживания в боевых ситуациях. Но решил так решил, ему за все и отвечать. Так и вышло. В центре города, на перекрестке дорог, так называемом кругу, под гусеницы БМП попадают дед и внук. Виноваты и мой командир взвода лейтенант, и афганец с малышом, попытавшиеся перебежать дорогу. Мне сообщили о происшествии по радиостанции, и минут через десять я с опергруппой был на месте трагедии, где уже собралась толпа агрессивно-взволнованных мужчин-афганцев. По настроению собравшихся понимал, что возможна расправа без суда и следствия. К тому же в толпе были и подстрекатели. Через присутствующих здесь знакомых дуканщиков, а дуканы (магазины-лавки) стояли по кругу вдоль дорог, и своего переводчика, который сопровождал меня в городе всегда, стал вежливо и одновременно жестко объяснять, что офицер будет арестован и наказан, а за гибель людей будет обязательно выплачена большая компенсация семье. По афганскому обычаю («пуштунвалай» – неписаному кодексу чести и достоинства, передаваемому из поколения в поколение), положена компенсация за убийство, ранение или увечье, а также за ущерб собственности. Зная, что существует обычай «барашта» (захват), то есть взятие в заложники виновного до выплаты компенсации, я назвал немалую для них сумму и пообещал сразу же все решить у губернатора. А также сказал, что «шурави» уедут все вместе, в заложниках никто не останется, но я согласен взять с собой на броню родственников и представителей рода для поездки к губернатору и передачи через него компенсации.
Ситуация была непростая, взрывоопасная. Часто общаясь с афганцами, знал, что надо вести себя уважительно, но твердо и решительно, иначе толпа сметет. На мое предложение согласились. Я по рации связался с замом по политчасти, назвал необходимую сумму, время и место. Подъехали. Машины оставили у виллы, солдаты экипажа контролировали с оружием ситуацию, лейтенанта спрятали внутри в десантном отделении. Приехавшие с нами афганцы, человек семь-восемь, стояли отдельно, метрах в пяти от нас, перешептываясь меж собой. К губернатору я пошел один, сообщив его охране цель приезда, хотя об этом было уже известно, так как информация в Афгане распространялась неестественно быстро. Зашел в большой зал, у входа оставил автомат, так положено. Губернатор шел мне навстречу. Обнялись. Я стал объяснять, как все произошло, желание загладить нашу вину и сумму компенсации. Его вроде бы все удовлетворило, он согласно кивал на мои предложения, а потом отошел к столу, на котором стояли фрукты и вода, резко откинул правую руку назад за спину, выхватил пистолет, направив на меня, затем передернул затвор, дослал патрон в патронник и вынул магазин, но уже без одного патрона. Левой рукой взял со стола бутылку с водой и поставил на нее пистолет сверху, как для стрельбы с упора. Какие мысли пролетели у меня в голове в тот момент, сейчас уже трудно сказать. Помню, косил глазом на оставленный метрах в пяти сзади автомат, рассчитывая, успею прыгнуть до него или нет, пожалел, что не ношу с собой пистолета, а нож и две гранаты бесполезны – не успеваю. Губернатор, пока я размышлял о жизни и смерти, елозил пистолетом вверх-вниз по пробке и вдруг нажал на спусковой крючок. Пуля ушла влево вверх от меня, а он, умело ругнувшись по-нашему (тоже «каскадеры», видимо, научили), ловко открыл бутылку, сорвав пробку пистолетом с отведенным назад затвором. Кстати, о его «тренировках» в бане я узнал только после этого случая, рассказав ребятам из «Каскада», а они объяснили все его действия и некоторые издержки учебы тем, что ПМ должен быть без патронов. Видимо, небольшое количество саун и тренировок не позволило в полной мере овладеть навыками безопасного обращения с оружием. Ну а дальше все как по плану: выпили фанты, замполит привез деньги, вызвали родственников погибших, объявили предложение о сумме, она их вполне удовлетворила. К сожалению, человеческая жизнь в Афганистане в то время стоила очень мало. Мы расплатились за гибель двух человек мизерными, по нашему понятию, деньгами, но через год доплатили жизнью нашего лейтенанта. Смерть свое взяла.
С губернатором мы встречались нечасто, в основном на общих совещаниях. Ходили слухи, что он давал информацию «и нашим и вашим». Меня это не особенно удивляло, так как из оперативных сводок узнавал, что воюющие в провинции главари «духов» заканчивали тот же Кабульский университет, что наводило на особые размышления. Однажды, в конце сентября, мне сообщили, что на КПП приехал губернатор и просит о встрече. Я дал команду пропустить и встретил его у входа в здание комендатуры. Мы обнялись и прошли в зал для переговоров. После вступительных слов, расспросов, пожеланий помочь, чем может, он сам обратился ко мне с просьбой встретить на аэродроме его дочь, которая училась в Союзе и должна приехать на несколько дней домой. Причины, по которым он сам не может ее встретить на легковых машинах, были понятны. Я согласился и в назначенный день двумя БМП, проехав по главной нижней дороге, был на аэродроме. Все свои действия я согласовал с командиром дивизии и получил добро. Аэродром был старым афганским аэропортом со взлетной полосой около 800 метров, принимал двух- и четырехмоторные самолеты Ан-26, Ан-12 из Кабула, Герата, Союза. С января 1980 года на аэродроме расположилась отдельная вертолетная эскадрилья, сменявшая экипажи, по-моему, каждые шесть-девять месяцев. Охрану и прикрытие ПВО осуществлял зенитный полк неполного состава. С другой стороны взлетной полосы располагался штаб дивизии, отдельные батальоны и родной полк. Дислокация полка вблизи аэродрома подразумевала постоянное взаимодействие с вертолетчиками, особенно при десантных операциях. Также вертолетами производилось снабжение войск, доставка военнослужащих на различные точки и, конечно, огневая поддержка подразделений с воздуха. Самолет прилетел вовремя, дочь губернатора встретили. Обратно решил возвращаться другой, верхней дорогой, которая была грунтовой и минировалась «духами» не так часто. Обстреляли нас уже при подъезде к городу. Увеличив скорость, сумели проскочить, девочку я столкнул вниз, в люк. Никто, к счастью, не пострадал. Дочь доставили счастливому отцу, и она рассказала, как я ее чуть ли не спас от смерти, прикрывая собой. Часть правды была, но больше девичьей впечатлительности, переживаний от стрельбы. Губернатор приехал ко мне на следующий день. Встречал я его также у входа, а сбоку здания у окна стояла моя БМП. Номера машины были замазаны грязью. Это делалось для того, чтобы душманы не могли ориентироваться и анализировать наши выезды. Губернатор посмотрел на машину, обнял меня, сказал, что будет благодарен за дочь всю жизнь. А еще если мне будет очень нужно куда-нибудь поехать, даже ночью, то позвонить ему, сказать номер машины, номер не замазывать, и он гарантирует безопасный проезд по всей территории провинции. Губернатор слово держал. За два года я три раза пользовался его услугой и не был обстрелян.
Однако бои боями, но жизнь продолжалась и требовала отдыха от бесконечных обстрелов, волнений, стрессов. Однажды главный врач городской больницы, он же по совместительству министр здравоохранения провинции и зоны, пригласил меня с другом-каскадовцем в гости на плов. Были обещаны экскурсия по больнице, само собой, плов, ну и другая вечерняя трапеза, переходящая в ночную. Как я понимаю, нашему знакомому врачу тоже хотелось выпить чего-нибудь крепче чая, а сделать это он мог, только «когда Аллах спит и не видит». Больница находилась на противоположном краю города в пятнадцати минутах езды на автомобиле. Мы приоделись поприличнее, в десантные комбинезоны, и поехали на трофейной «Тойоте» и с охраной из пяти человек на УАЗе. Так было незаметнее и тише, чем на гусеничных БМП. Приехали без приключений часов в десять вечера. Машины оставили неподалеку, спрятали. Охрану тоже в больницу не взяли, чтобы не пугать, да и не по субординации. Хозяин нас встретил, провел по нескольким кабинетам, причем явно гордился, что ему досталось кое-какое медоборудование из советской помощи. Через час сели за стол в большом кабинете. Большое блюдо – тарелка с пловом из крупного риса – сразу привлекало внимание. Были приглашены еще несколько мужчин-врачей. Женщины, видимо медсестры, посуетились в самом начале вечера, накрывали на стол, а потом ушли. Всего, включая нас, собралось шесть человек. Двое по-русски не говорят и не понимают, но беседа получилась интересная. Переводили друг другу, объясняли значения некоторых слов и выражений.
Конец ознакомительного фрагмента.