Мой ненастоящий
Шрифт:
— Список моих претензий к Лане могу выслать тебе по почте, — я сам ловлю себя на том, что крепче стискиваю пальцы на предплечье Маргаритки. Так, спокойнее. Я уже решил, сколь немного я себе с ней позволю. — И это мое решение я тебе оспорить не позволю. Моя невеста представлена и менять её кандидатуру я уже не дам.
— Что ж, не забудь и мои условия, сынок, — ехидно напоминает мне отец, — не будет у тебя наследника в течение ближайшего года — и ты моим наследником быть перестанешь. Совсем. Не говоря уже про единоличное упоминание в моем
— Спасибо, что напомнил, — раздраженно огрызаюсь я и сбрасываю вызов.
Пять лет вытягивать отцовский бизнес из ямы — обычное дело. Ставить его на ноги — тоже, ничего ненормального, у меня хорошие отношения с отцом. Были.
Пока он не пришел в себя, не проявил чудеса просветления, выкарабкавшись с того света, и не настоял на том, чтобы я не только пахал во имя личного процветания, но и занялся семейным вопросом. И невесту мне нашел, дочку какого-то своего приятеля! Практически бесполезную.
Еще и Тагир с Тимурчиком, эти чертовы родственнички, потенциальные наследнички, спешно заявились в Москву, пытаясь продавить моего отца изменить завещание раньше обозначенных им сроков. Впрочем, пока Тимурчик был не женат, у него козырей было все-таки поменьше, чем у меня.
В конце концов, я отцу даже Яра притащил, но он на старте резко обозначил, что процветает и своими силами. Любимый зять нефтяника — это все-таки и так чересчур ответственный статус.
Я кошусь на бледное лицо дремлющей на моем плече Маргаритки. Какая же она все-таки неземная на вид. Изысканный хрупкий цветок, который кажется миражом. Руками к ней прикасаться просто страшно.
Цветочек, цветочек. Лучше бы тебе было сдаться. Не высовываться из бухгалтерии. Или уволиться. Ты не сдалась. Продолжила вертеться в поле моего зрения, бросать мне вызов, демонстрировать, что ты действительно гораздо сильнее, чем кажешься. Что ж, тебе же хуже!
7. Маргаритка
Боже, как давно я не высыпалась. Обычно всегда вскакиваю в половине шестого, чтобы, не дай бог, не опоздать в офис, перед офисом — залететь в ресторан, забрать утренний кофе для босса, получить от последнего свою ежедневную порцию яда и свежий список задач на сегодня.
И нет ничего блаженней этого ощущения, когда ты спал строго по семь часов, клятый биологический минимум, чтобы тупо не сваливаться с ног во время работы, а потом тебе вдруг разрешили поспать все десять часов. Или одиннадцать. Неважно. Важно, что в тишине, тепле и темноте!
Так, стоп!
Странное, однако, меня окутывает тепло. Избирательное. Словно кто-то жаркий и тяжелый прижимается ко мне со спины, да еще и руку на меня возложил!
Легкая нега, в которой я купалась все это время, слетает с меня сию же секунду.
Я дергаюсь, пытаюсь сбросить с себя руку, чья бы она ни была, вот только удерживающий меня мужчина в ответ на мое сопротивление только крепче меня к себе прижимает и сонно и недовольно рычит, будто требуя от меня немедленно уняться.
Увы, не весь его организм спит, находятся и те части тела, что демонстрируют ужасающую бодрость. И прижимаются ко мне!
Я взвизгиваю, наугад бью назад локтем, лягаюсь, по чему-то даже попадаю — если судить по краткому ругательству, что раздается изо рта мужика за моей спиной. Он просыпается! Ну наконец-то! И даже отдергивает от меня руку, откатываясь подальше от моих агрессивно настроенных конечностей.
Я пытаюсь наощупь найти край кровати. Нахожу — дальше, чем я ожидала. За моей спиной раздается резкий хлопок — я с перепугу принимаю его за выстрел, и скукоживаюсь в клубок, прикрывая голову руками. В таком положении меня и застает вспыхнувшая под потолком лампа.
— Надо же, — задумчиво тянет мужик за моей спиной голосом моего босса, — то дерешься, как белены объелась, то делаешь вид, будто я тебя сейчас ногами бить собираюсь.
Я подскакиваю с постели с еще большим энтузиазмом, попутно разворачиваясь на ходу.
Первое, что я вижу — широченную, годящуюся для вдумчивых сеансов группового непотребства кровать. Одеяла на ней, кажется, два, но они оба, похоже, уже начали то самое непотребство, о котором я говорила, сбившись в один комок.
Когда же я наконец нахожу взглядом того, кто стоит напротив меня с другой стороны этой проклятой кровати — у меня подкашиваются ноги.
— В-в-вы-ы-ы!
Это он! И вправду он!
Это Владислав Каримович, мой чертов босс, в одних только пижамных штанах, стоит, протирает заспанные глаза и раздраженно кривится.
— А кого ты ожидала увидеть в одной постели с собой, Цветочек? Криса Эванса?
В постели? Со мной? Жар стыда подкатывает к моим щекам еще до того, как я успеваю задуматься — что же у нас было? Было ли?
В глазах плывет.
Боже, ну как так.
Я же клялась самой себе, что больше никогда не поставлю себя в такую компрометирующую ситуацию. Ночь с ним…
Нет-нет-нет! Мало того, что это возмутительно, так еще и прекрасно известно, что Ветров вообще не смешивает «личное» и работу. Что это значит? Приказ на увольнение любой дурище, что попробует построить боссу глазки на рабочем месте!
Господи, ну и почему я еще ничего об этом не помню?
Я не в платье. В тонкой шелковой черной комбинации. Длинной — ниже колена и с высоким разрезом на правом бедре. Слава богу, достаточно закрытой в области груди! И все равно все это трэш!
— Вы меня переодевали? — голос дрожит, как у шестнадцатилетней институтки, только что лишившейся невинности.
— Какой интересный вопрос, Маргаритка, — тянет мой босс настолько откровенным тоном, что мне в срочном порядке становится нужно еще одно одеяло, — ты и вправду хочешь знать, кто именно снимал с тебя платье, касался твоей кожи, надевал на тебя эту дивную ночную сорочку?