Мой ненастоящий
Шрифт:
— Ну наконец-то, — с отчетливым облегчением выдыхает Ветров и шагает вперед, открывая для меня боковую дверь авто. — Все, можешь брать отбой, Цветочек. Дальше роль можешь не играть.
От этой реплики у меня аж в ушах звенит. Он все еще считает, что я играю?! И сам он играл, получается?
Я не знаю, что со мной происходит в эту секунду.
Какая именно шлея хлещет мне под хвост, отчего я резко шагаю к Ветрову, оказываясь настолько близко, что чуть носом в его подбородок не впечатываюсь.
А у него всего лишь слегка приподнимаются брови. Брови!
Я ощущаю себя бессильной добиться
Меня ловят за запястье и ощутимо стискивают его пальцами, требуя остановиться. Я дергаюсь, но это бесполезно — пальцы Ветрова оказываются эффективней наручников.
— В чем дело? — сухо произносит Влад сужая глаза. — Все было замечательно, ты вела себя идеально, что на тебя вдруг нашло, Цветочек?
— А тебе не плевать? — злобно шиплю я. — Куколка сломалась, отклонилась от программы. Запри её в комнате, авось поспит и все само пройдет. Так ведь ты со мной делаешь всегда, когда мое поведение тебя не устраивает?
— Ты хочешь чего-то иного? — в голосе моего мужа впервые за этот вечер звучит ощутимая прохлада. — Наши с тобой отношения не предполагают никаких других способов разрешения конфликта.
— Так пусть они катятся в ад, эти отношения, — взрываюсь я уже окончательно, и в этот раз дергаюсь сильнее, все-таки выдирая свою руку из пальцев Влада, сдирая со своих плеч его пиджак и швыряя его в Ветрова со всей силой, — можем принять, что я беру самоотвод с этого спектакля.
— Спектакля? — в голосе Влада начинают грохотать первые раскаты грома.
— А как еще назовешь то, что весь вечер ты кормил меня гребаными авансами, а сейчас все оказывается банальным следованием роли для твоей пафосной родни и их друзей. Интересно, что в тебе вообще есть настоящего? Может, тебе и наследник нужен просто для галочки, потому что мудаку твоего уровня нужен сын, которому ты будешь показывать владения и учить правильно пороть холопов!
Господи, как же меня несет. Я сама это понимаю, и волосы на моем затылке начинают вставать дыбом от осознания смысла слов, так неосторожно брошенных в лицо Владиславу Ветрову. Человеку, которому вообще ничего не стоит растереть меня в порошок. Если так подумать — он мне это уже обещал. Только почему-то постоянно медлит с реализацией этой угрозы.
И все-таки, я это озвучиваю. Ему в лицо, с расстояния пары сантиметров между кончиками наших носов. А после — дергаю с шеи и кулон, который он мне подарил, с четким намереньем закинуть его куда подальше. В эти пафосно-подстриженные кустики на краю парковки — отличный вариант!
Пальцы, стиснувшиеся на моем подбородке, заставляют меня замереть. Затеплиться искре рассудка в моей безумной голове. Что я делаю? Я ведь завтра обрыдаюсь, что по идиотскому порыву избавилась от того единственного, что Влад подарил мне лично, глядя в глаза. Это тебе не флакон духов, будто случайно забытый на столике в гостиной. Хотя я ведь и тот флакон хотела бы запереть в сейф для сохранности.
— Хочешь сказать, для тебя это не была игра, Цветочек? — улыбается Влад нехорошо. Угрожающе. — Хочешь сказать, что этим вечером ты и вправду наслаждалась моим обществом? Искренне со мной флиртовала? Хотела настоящего между нами?
— Не только сегодня! Да! Я хотела. По-прежнему хочу, если хочешь знать!
Я рычу это и понимаю — мосты за мной горят. Назад я уже не могу отступить.
35. Маргаритка
Влад молчит и смотрит на меня — только минуту, но она кажется безумной вечностью. А потом покачивает головой, искривив губы в снисходительной ухмылке.
— Я прощу тебе эту маленькую ложь, Цветочек. Так и быть. В конце концов, это мелочи. Но я тебе почти поверил, умница. Делаешь успехи. Тебе бы на театральном поприще карьеру делать, звезда бы была.
Я смотрю на него и чувствую, как начинаю задыхаться.
И кулаки снова сжимаются.
Господи, как же я хочу пустить их в ход…
— Хочешь еще раз возмутиться, с чего это я обвиняю тебя во лжи? — Влад строит понимающую гримасу и бесит меня еще сильнее. — Почему готов со стопроцентной уверенностью говорить о том, что ни о чем настоящем между нами не может быть и речи? Ну же, ты ведь эти обвинения крутишь в своей красивой головке? Так ведь, Цветочек?
— И почему же? — сквозь зубы интересуюсь я, натягивая на лицо самую искусственную из всех улыбок.
— Потому что первый признак готовности к чему-то серьезному — это умение доверять тому, с кем ты чего-то хочешь добиться, — менторским тоном сообщает мне Влад, — и давай я задам тебе один вопрос, Цветочек. Ты мне доверяешь? Мне, который затащил тебя замуж, не оставив выбора? Мне, который не выпускает тебя из дома без охраны и свеженького комплекта жучков? Мне, который…
— Да! — рявкаю я, перебивая этот гребаный монолог. В общем-то и сама помню все его косяки. Но это не имеет значения.
— Да? — Ветров саркастично округляет глаза. — Ты хоть в курсе, что значит доверять? Я тебе подскажу, чтоб мы с тобой не разошлись в значении терминов. Доверять — это значит «делиться тем, что тебя беспокоит». Полагаться на другого. Считать его достойным разделять с тобой твои проблемы. Уверена, что ты действительно все это можешь сказать обо мне?
— Да, могу, — очень стараюсь звучать хоть капельку спокойнее. Просто потому что не могу же я все время на него орать.
— Да ну? — убийственный тон Влада становится ядовитее с каждой секундой. — Хорошо, дорогая женушка, давай проверим твое утверждение на практике? Куда ты пропадала в доме моего милейшего дядюшки? Почему явилась ко мне бледная, будто тебе кто-то сказал, что тебе срочно нужно отрезать ногу? Кто тебя напугал? Назови мне имя!
Он точно знает, как резко опустошить до дна весь бокал с моей злостью. Буквально просто взять и перевернуть его вверх ногами. И все, что раздирало меня на части — замолкает, улетучивается, утекает в неизвестном направлении.
— Ну и? — Влад ехидно щурится. — Я жажду твоих откровений, Цветочек.
— Зачем? — спрашиваю я, уже тише, уводя взгляд в сторону. Это моего мужа не устраивает, и он за тот же подбородок заставляет меня повернуться обратно.
— Не догадываешься? — его тон становится каким-то темным, слегка голодным. — Ни одному мудаку не позволено тебя пугать, обижать, причинять тебе вред. Пока я жив, по крайней мере.