Мой неожиданный сиамский брат
Шрифт:
Заметно было, что в жилище Ивана Трофимыча произошли грандиозные перемены. На стене рядом с портретом генералиссимуса Сталина висела новая фотография. В аккуратной деревянной рамочке под стеклом висел портрет Генерального секретаря в мундире со всеми орденами и регалиями. Сучков ежедневно по несколько раз на дню надраивал стекло на фото. И портрет Брежнева, казалось, лучился светом, так блестело надраенное стекло. Кроме того, в каптерке появилось два новых стула из директорского кабинета. Как только бывшую директрису Лозинскую уволили, сторож не растерялся и обзавелся мебелью. Хоть клок с 'паршивой овцы'. В углу на тумбочке появился телевизор 'Рубин 102'. Старенький, черно-белый аппарат, работал исправно, правда бледновато показывал. Телевизором ветеран разжился тоже
Да и на столе теперь наблюдалось кулинарное произведение, не уступающее лучшим натюрмортам фламандской школы. Тут были и баночка золотистых шпрот и, в окружении колечек лука, царица закусок- селедочка. Лежала и столь любимая сторожем сырокопченая колбаса, и ароматная ветчина, и курица с румяной хрустящей корочкой. Присутствовал и король русского застолья - дымящийся, рассыпчатый картофель. Стояло и нашпигованное чесноком, густо посыпанное перцем сало, присутствовали и соленые огурчики. В центре стола гордо, Шуховской башней, возвышалась новая водка - 'Брежневка'. Рядом присоседилась, в синей пиале взятой у мясника Шоты, содержимое баночки красной икры. А на большой тарелке с золотистой каемочкой, лежали истекающие жиром, толсто порезанные куски балыка. Запах от него был просто умопомрачительный. Сидевший за столом Лебедь сглотнул подступившую слюну. В животе радостно 'включился подсос', есть захотелось много и сразу. Кот Василий, уже давно наплевав на условности, ел под столом кусок ветчины и урчал от удовольствия. Худые, с выступающими ребрами бока проглота восторженно вздымались. Ну может же быть праздник и у кота?
Сучков сидел за столом в своем обычном пиджаке, но он был отстиран, отутюжен, заплаты на локтях обновлены. Хозяин сиял, будто новенький пятак. Иван Трофимыч встал, гордо взглянул на надраенную, как у кота яйца, медаль на пиджаке. С торжеством во взоре окинул стол, сглотнув слюну. Взял слегка дрожащей рукой стакан с водкой. В другой руке держал вилку, с нанизанным куском сала. Старик волновался, столь обильный и богатый стол, обязывал сказать особенную, торжественную речь.
Увидев, что хозяин взял стакан, грузчик поспешно наполнил свой и в нетерпении, ожидая, когда можно будет выпить и закусить, уставился в рот Сучкову. Ветеран выдержал паузу.
– Проводим сегодня старый год и встретим завтра новый. И выпьем..., - он наморщил лоб, высоко подняв стакан, выдохнул.
– За нашу победу. За партию и за нашего..., - тут рука ветерана дрогнула, голос завибрировал, а по щеке потекла скупая мужская слеза. Сучков уронил вилку, полез в карман, достал не первой свежести носовой платок, с силой протер глаза, - за нашего генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева. Пусть живет долго.
Зазвенели, столкнувшись, стаканы. Друзья дружно опрокинули внутрь их содержимое. Закусили. Помолчали. Потом наполнили по второй. Теперь уже говорил гость. Выпили за хозяина стола. Лебедь безжалостно выломал из тушки курицы ногу, и, уже жуя, начал:
– Трофимыч, ну расскажи, чего тебе в комитете ветеранов сказали?
Эту историю, о том, как ходил ветеран органов в комитет ветеранов знал весь магазин. И все слышали эту историю не по одному разу. Но, надо же сделать приятное хозяину. У сторожа радостно блеснули глаза.
– Я не рассказывал? Ну да так и быть - повторю. Встретили, как полагается. И цветы вручили. И вот - обвел широким жестом стол - продуктовый набор дали, бесплатно, как ветерану войны. А главное.
– Ветеран полез во внутренний карман пиджака. Достав большой конверт, разгладил, бережно достал лист. Голос опять дрогнул.
– Главное - письмо. Сам генеральный секретарь ЦК КПСС лично меня поздравил!
– Иван в очередной раз, взволнованно, сквозь слезы, зачитал текст поздравления. А действительно, приятно было ветерану. И уважение проявили, и заботу. Такие письма и заказы получили все ветераны войны. Это дело держал на контроле сам Брежнев.
– И пензию увеличили!
– Ветеран поднял палец к верху.
– С первого января на тридцать два рублика.
Кот Василий, окончательно обнаглев, залез на диван и уже норовил стырить кусок балыка, прямо на глазах у 'собутыльников'. Получив слегка по носу, обиженно мяукнув и завертев головой, кот зашел с другой стороны. Запрыгнул на подоконник и, прячась за банку с красными гвоздиками, лапой утянул кусок курицы. Вокруг одиноко горевшей на длинном двужильном проводе лампочки, как пират в море, кружила осоловевшая от запахов муха. Она стала 'четвертой' на вечеринке близких друзей. Ну и назойливая попалась. Все норовила сесть то на стол, то на голову ветерана НКВД. Удача пока сопутствовала ей. Сучков нетерпеливо отмахнулся вилкой от приставучего 'пирата'. Жирная капля с куска селедки упала прямо на грудь. По пиджаку расплылось блестящее пятно. Ветеран расстроено засопел. Лебедь указал вилкой на портрет генсека на стене. С усилием сглотнул, собрался.
– Да ..., но..., поздравление это, конечно, хорошо, ... но... круто взялся Брежнев. Я вон вчера побежал в соседний магазин, чешскую обувь выбросили.
– И, задрав ногу, продемонстрировал красивый ботинок сорок пятого размера, с толстой подошвой, - остановили двое из органов. Прямо подступили на улице и 'пожалуйста, ваши документы, куда идем?'. Хорошо не далеко от магазина дело было. Отпустили, но записали. Вот это как понимать?
Сучков положил вилку, вытер тыльной стороной ладони губы. Грозно шевельнул бровями, строго взглянул на гостя.
– А ты, Гаврила, что такое круто не знаешь. Настоящего порядка и не нюхал. Вот при Иосифе Виссарионовиче, царство ему Небесное, был порядок. Всякую шушеру бандитскую прямо на месте преступления к высшей мере, в расход пускали. А сейчас? И правильно останавливают, а то только по магазинам и шляются, интеллигенция, мать её. Работать никто не хочет. Ты, Гаврила, чего не понимаешь, не рассуждай. Может только сейчас и почувствовали все мы, что значит порядок в государстве. Сколько всяких начальников - пустобрехов, что с места на место бумажки перекладывали, уволили?
– Ветеран постучал себя по загривку.
– Пусть теперь узнают, каково оно, своим потом и кровью хлеб зарабатывать.
– И, как на икону, перекрестился на два портрета.
– Слава богу, сподобил Господь увидеть, как опять в стране порядок наводят. Дай Боже Брежневу доброго здоровья!
Неугомонная муха, выписывая зигзаги, спикировала на стол. Но удача явно отвернулась от нее. Меткое желтое око уловило в полете мухи попытку покушения на куриное крылышко, что сиротливо лежало у края блюда. Тут горячее сердце Василия не выдержало. Что ни говори, а хищник есть хищник. С яростным воплем кот бросился на коварного врага. 'Пират' погиб, не успев понять за что, но и роскошный стол подвергся почти полному разрушению. Василий дал стрекача под диван. Сучков и Лебедь долго кричали и плевались. Однако твердая рука ветерана успела подхватить и спасти бутылку. Порядок был наведен быстро, да и к общей радости водочка уцелела. Друзья выпили еще по одной.
В подсобке зазвучал в два голоса.
– 'Реве та стогне Днипр широкий'
XVIII. Бульдоги в горах
(вроде бы парафраз или аллюзия. А может фанфик? Короче - что получилось...)
Задыхаясь, с хрипением втягивая обжигающий разряженный воздух измученными легкими, почти ничего не видя сквозь заливающий глаза едкий пот, Рыбаков с наслаждением уловил команду привал. Свалился на чахлую траву, сбросил горячую, несмотря на отнюдь не летнюю погоду, изнутри каску. Расстегнул замки бронежилета. Бежавшим вместе с ним прапорщикам и срочникам было явно легче, они перешучивались пусть и срывающимися от усталости голосами, кое-кто даже закурил. А Рыбакову хотелось только лежать, смотреть в чужое, непривычно багровеющее небо и ни о чем не думать. Совсем стало бы хорошо, если бы можно было глотнуть воды, какой угодно, пусть даже из болота. Но воды не было. И не будет до самого обеда. Закалка, товарищи... и тренировка, куда же без нее.