Мой неверный муж
Шрифт:
— Эх, Паша, мужчинам нужна красивая мордочка, крепкая задница и восхищенный взгляд. Как в старой песенке: если есть у бабы рот, значит, баба не урод… — не стала продолжать матершинный куплет. — Это вы лет до тридцати хотите, чтобы женщина развивалась, была интересной, самодостаточной, а потом это нафиг не надо. Ты, конечно, извини, я сейчас обобщаю. Может, ты со своими женщинами Пруста наизусть цитируешь, но это скорее исключение, чем правило.
— Нет, не цитирую. Хотя… — задумался на секунду: оставьте красивых женщин мужчинам без воображения.
— Почему? — задумчиво спросила.
— Тягомотина жуткая.
— Паш, а почему красивых женщин нужно оставить мужчинам без воображения?
— Пигмалион и Галатея. Типа многие мужчины хотят создать идеальную красавицу сами, а не получить готовую.
— То есть мне можно выходить в чулан? — вздернула бровь.
— Да забей. Он француз, да еще жил в лохматом веке. И вообще: языком трындеть не мешки ворочать.
— Ок, забью, — слабо улыбнулась.
— А эта девица, — Паша посмотрел на меня, идущую рядом, очень внимательно и очень остро, — точно не про любовь. У меня опыт общения с подобными экземплярами приличный. Они надоедают быстро во всех отношениях.
— Слушай, ты что, стал адвокатом моего мужа?
Адвокат адвоката! Это что-то невероятное!
— Да я и мужа твоего не знаю толком! — удивленно парировал. — Просто не грузись вопросом: чем она лучше тебя? Это тупой загул без причин и следствий.
— Ага, только последствия скоро на нос полезут.
— Дважды тупой загул.
— А ты, кстати, как в компании моего мужа и Давида оказался?
— По бизнесу. Черкесов тендер на застройщика в моей компании выиграл. Вот и договариваемся. Кстати, — повернулся ко мне, — доверять ему можно?
— Давиду? — я вспомнила его предложение. — Ну ты не женщина, и тебе он точно не предложит расплачиваться натурой за что-либо.
— А тебе предлагал? — негромко спросил. — Вроде они с твоим Загитовым братья.
— Ага, братья.
Два брата-акробата: один хрен, другой лопата.
— Моя клиника в Замоскворечье в его здании находится. По договору аренды, все четко, но Давид решил пересмотреть его… — вдаваться в подробности не стала.
— Слушай, Поль, холодно. У меня машина на парковке. Поехали, кофе попьем, да домой тебя отвезу. У меня уши уже отваливаются.
Я огласилась. Я хочу в тепло. И хочу домой.
Мы взяли кофе в каком-то баре. Ехали молча. Слушали Касту. Я не фанат, но что-то знакомое. В машине пахло кожей, немного табаком, нотка апельсина и горчило ладаном. Это, кажется, парфюм Реутова. Приятное сочетание, какое гипнотически оригинальное и мягкое. Марат пах резко, дико, буйно: жара, песок, горячие смолы.
— На чай проситься не буду…
— Да я и не приглашу, — ответила, когда остановились у моего дома.
— Дети?
— Двое. Но их сейчас нет. Просто не хочу.
— Я тоже чай не очень, разве что утром, — равнодушно пожал плечами. — Ты плачешь… — неожиданно потянулся и поймал слезинку кончиками пальцев.
— Это остаточная реакция.
— Полина, все будет хорошо. Я проверял. Все проходит. Все забывается.
— А у тебя хорошо сейчас, Паша? — я правда хотела знать. Что такое «хорошо» после болезненного развода? Когда оно, это хорошо, наступает? Он задумчиво молчал. Освещенный до середины лица тусклым фонарем: глаз не видно, только губы и щетинистый упрямый подбородок.
Паша все еще молчал. Я все еще напряженно ждала.
— Иди домой, — губы дрогнули в темноте салона, — мастерица неудобных вопросов.
— Ясно, — горько хмыкнула. Я почти вышла, когда он поймал мою ладонь и чуть сжал.
— Если ты не сдох от боли — это уже не мало. А тебе есть ради кого своими руками сделать это «хорошо». Плевать на общество, нормы, чужое мнение. Делай свое хорошо, Полина…
Я думала об этом всю ночь.
Делай свое хорошо…
Ни на какого не оглядывайся. Всегда будет кто-то, кто не примет и осудит. Это не зависит от решения. Развестись или сохранить семью. Стать домашней девочкой или строить карьеру. Рожать еще или остановится на прекрасной двойне. Только я. Если мне будет хорошо, моим детям будет хорошо. А остальное — не моя забота.
Утром я только успела умыться и натянуть домашнюю одежду, когда в дверь постучали. Детей еще не должны привезти. С ними вообще Марат гулять собирался. Или у него дела с матерью своего будущего ребенка нарисовались? Не удивлюсь. Она явно из тех женщин, которым присмотр нужен. Может, в наш дом перевезет ее: необходимо же контролировать допустимый уровень шампанского в крови.
Я посмотрела в глазок. Загитов. Один. Открыла и молчала. Ну нечего мне ему сказать. Все! Все закончилось.
— Поля… — уставший, с тяжелым взглядом и хмурой складкой на переносице. — Пустишь?
Я не отошла с прохода. Конечно, нет. Не хочу оставаться с ним наедине.
— Марат, — я плечом обессилено прислонилась к дверному косяку, — давай уже разведемся, а? Хватит мучить друг друга. Мы еще можем быть хорошими родителями…
Я ведь умная женщина. Нам нужно как-то примириться и общаться. Далее если очень-очень не хочется.
— Полина, Полюш… — споткнулся о мой взгляд. — Я клянусь, что не посылал к тебе Камиллу. Клянусь! Она просто дура. Господи, набитая дура! — воскликнул, взвинчено и агрессивно.
— Женщина характеризует мужчину, — я констатировала факт.
— Да, я тоже дурак. Тупой членоносец. Подлый предатель. Гадкий изменник. Я все это знаю, Полина. Но дай мне шанс. Дай нам шанс! Мы же любим друг друга. Скажи, что мне сделать, и я сделаю. Клянусь. Все сделаю, только не отталкивай.
— Отпусти меня, Марат, — тихо сказала. Вот мое истинное желание. — Отпустишь?
Он глубоко, гневно втянул трепещущими ноздрями воздух, глаза кровью налились, из ушей пар. Как непокорный боевой жеребец рыл копытом землю.