Мой неверный муж
Шрифт:
— Да, я во многом виноват сам, но он на Польку дрочит! Жену мою хочет! Это как вообще? По-семейному?
Отец тяжело вздохнул и сжал грудь с левой стороны. Сердце? Опять. Стало немного стыдно. Папа промолчал, не жаловался.
— Не по-семейному. Поэтому, — бросил на меня укоризненный взгляд, — мы с Давидом разводим бизнес. Отделяемся. Если бы ты хотя бы попытался контролировать свой гнев, эту ярость благородную, то мы бы запустили процесс деинтеграции уже сегодня. Воистину, Полина оказалась умнее вас обоих. Два, в сущности, не глупых мужика, а столько бед наворотили! Один до сих пор обиды из песочницы лелеет и сам себе жизнь поганит. Другой под сраку лет в
— А ты, пап? Себя к какой категории относишь? — остро взглянул на него. Молчал. Насупился. Да, нам есть, в кого быть таким. Яблочки от яблони…
Я снова был зол, помят и с чутка разбитой мордой. Какая-то нехорошая тенденция. Я столько не дрался наверное никогда, не считая юношеских соревнований по борьбе. Хорошо, что палец быстро и почти ровно сросся.
Господи, считай, всего год прошел как мы полетели в Варну и закрутилось. Как же жирно все запуталось, жизнь свернула меня в бараний рог. Тогда я скучал, пресыщенным котярой у ног хозяйки себя чувствовал, хотелось вильнуть хвостом и разок гульнуть самому по себе. Холостой запретной свободы вдохнуть возжелал. Столько статусных мужиков, таких же, как я, пялили блядей сотнями на протяжении всего брака, и никому не прилетело жестко в голову, пах и сердце. А меня жизнь наказала сразу. Ну почти. Сначала позволила насрать во всех углах, а потом только мордой тыкать туда начала. Сейчас бы все отдал, чтобы вернуться на год назад и остаться с Полиной. Не совершить ошибок, которые дамокловым мечом висели надо мной. Только это я сейчас умный, горьким опытом наученный, а так…
Права Поля. И даже Давид частично. Я ведь продолжал бы ходить в его ебальню и мысленно полировать свое эго. Ставить себя выше других: они ведь сдержать пошлых позывов не могли, а я примерный семьянин. Но потом с большой долей вероятности позволил бы себе разок расслабиться: я ведь чуть-чуть, без любви и со шлюхой. Просто ради разнообразия и адреналина. Нельзя быть в одном котле с чертями и остаться чистым ангелом. Как там сказала Юдина? Грязными руками не вытереть стол начисто. Теперь-то я понимал, только толку от этого. Жена не просто требует развода и твердо стоит на своем, но, кажется, Полина больше не любит меня. Это самое горькое. Все можно исправить, пока ты любим и нужен. А я, кажется, все, иду с ярмарки.
Мысли у меня были печальные и грустные. Скоро повторное слушание, а я и не знал, как входить в него. Нет, если драться и давить, то нет проблем, а вот красивого решения у меня не было. Я не мог ее отпустить. Я не хотел. А удержать просто не знал как. Я много лет жил с женщиной, знал о ней все, а оказалось, что даже как подступиться к ней понятия не имел. Это черта характера моей жены меня никогда не касалась: умение вычеркивать человека из жизни. Он просто переставал быть для нее значимым. Я видел такое с нечистыми на руку коллегами, дрянными подругами, душными знакомыми. Потом хоть в лепешку расшибись, а близким не станешь. Полина поздоровается при встречи, поддержит ничего незначащий разговор, но добиться от нее дружбы, работы, любви… Разве что хером по лицу. Если она разочаровывалась, то это навсегда. Мне нравилось это качество в контексте моей сильной духом жены, но я никогда не примерял даже гипотетически его на себя. Я ведь выше. Я априори особенный, мне должно быть позволено больше и соответственно прощено больше. А вышло, что тем же писюном по лицу получил.
— Марат Адамович, — голос Миланы вывел из мрачной задумчивости, — к вам Лота Черкесова. Ей назначено.
О, вот ее звонок и предложение встретиться — очень неожиданно. Я весь во внимании.
Интересно,
Лота была одна, с небольшим саквояжем в руках и без головного убора. А характер… Не сахар, насколько я знал.
Сейчас Лота была простоволосой, в алом брючном костюме, на шпильках, а под удлиненным пиджаком без рукавов узкая полоска ткани на груди. Идеальный макияж, стильный наряд, роскошные украшения. Если Полина могла в принципе, гуляя по торговому центру, зайти в масс-маркет, то Лота нет! Она не вылезала из ЦУМа. Что-что, а деньги Давида она тратить умела и делала это с полным отсутствием бережливости.
— Я присяду, — озвучила и грациозно опустилась в кресло, закинув ногу на ногу. Саквояж поставила на стол. Если честно, я был даже как-то… растерян. Моя гостья выглядела уверенно, дерзко и сексуально. Всякие мысли в голову лезли: неужели узнала, что ее муж обдрочился на мою жену и пришла с предложением отомстить? Я уже ничему не удивляюсь, особенно Черкесовым, даже если они урожденные Валиевы.
— Даже не представляю, с чем ты пожаловала, — сел напротив. — Одна.
Лота перевела на меня огромные черные глаза. Давид частенько ругался на нее, исключительно при мне и моем отце. Ведьмой и змеей называл. Я всегда думал, что это именно оскорбление, а вот сейчас… У нее взгляд гипнотический и опасный. Даже не по себе стало. Раньше не замечал как-то. Я ведь с ней наедине никогда не оставался.
— Я ухожу от мужа, — твердо произнесла.
Ох ты блядь! Неожиданно. Прямо день открытий. Какое-то удивительное восстание женщин.
— То есть тебе нужен хороший адвокат? — предположил я.
— Я сказала ухожу, а не развожусь, Марат, — надменно обрубила.
Ух ты, злючка! А этой палец в рот не клади. Уж не знаю, как там ее воспитывал Давид: каким ремнем, но Лота всегда была высокомерной и гордой. Пятнадцать лет ломал, да не сломал…
— Тогда что же? — развел руками.
— Уходить от мужа нужно куда-то. Мне нужны деньги. Нужна квартира, понимаешь? — и потянулась к саквояжу. Она открыла его и кивнула. Я заглянул и присвистнул. Кажется у нее тут целая сокровищница. — Мне нужно продать это. Сама даже не представляю как.
— Ты хочешь продать все свои украшения? — непроизвольно посмотрел на ее руки. Пальцы увешаны кольцами, а запястья браслетами. Лота тоже посмотрела, затем с легкостью все сняла, отправляя к сверкающим собратьям по несчастью. Оставила только обручальное кольцо и то ненадолго. Его тоже бросила в общую кучу. Кажется, что без сожаления.
— Ты хочешь на эти деньги купить квартиру?
— Не купить. Снять. На год. Может, меньше… Или больше… — предполагала задумчиво. — Пусть будет год, — решительно кивнула.
Я был шокирован. Все-таки это самая нетривиальная просьба за последнее время. Давид уж точно не последний хрен без соли доедал. Он что, выгоняет ее на улицу? У нас не принято, чтобы женщина подарки продавала для выживания!
— Не нужно ничего продавать, — захлопнул саквояж. — На улице ты не останешься. Я сам найду тебе квартиру и обеспечу финансами. А потом выбью их из твоего мужа, — грозно закончил.
— Мне не нужны твои деньги, Марат, — она была достаточно резка для той, что просит помощи. — И его деньги не нужны. Вы для меня одним лекалом измерены. Братья…