Мой нежный цветок
Шрифт:
— Что тебя совершенно устраивало до тех пор, пока твоя жена…
— Я находил положение приемлемым. Наши работники трудились у нас из поколения в поколение и были верны нашей семье, — ответил он поучительным тоном, выносить который ей становилось все труднее. — Их содействие гарантировало, казалось, нормальное выполнение работ.
— Но мамочка перестаралась?
— Похоже на то. Последние несколько месяцев бергамот, основа нашего бизнеса, не собирается так, как должно. Хуже того, были серьезно повреждены некоторые наши сады и виноградники,
Говорил он с очевидной тревогой, хорошо ей понятной.
— Не стоит, — подтвердила она. — Заведомая порча имущества гораздо опаснее, чем спонтанное выступление недовольных. Тут пахнет преступлением, и тому, кто решит сопротивляться, может не поздоровиться.
— Вот-вот. Я волнуюсь не столько за собственную безопасность, Кассандра, сколько за твою.
Поэтому и намерен максимально ограничивать твое участие в делах фирмы. Чем меньше внимания ты привлечешь, тем лучше.
Ее раздражение утихло при виде его очевидного беспокойства и заботы, она спросила:
— Ты знаешь, кого винить в вандализме?
— Подозреваю месть со стороны некоторых не обремененных моралью работников.
— И что предполагаешь делать?
— Восстановить старый порядок вещей. — Сейчас он как будто извинялся. — Что означает — наше пребывание тут затягивается.
Ужасная мысль пронзила ее.
— Ты же не собираешься остаться здесь насовсем, приняв бразды правления от матери? — спросила она с трепетом.
— Нет, — твердо заверил он. — Ты ведь знаешь, что обязанности у нас в семье распределены. Мое место не здесь. Но если наше основное производство перестанет функционировать, нам придется задуматься о других источниках дохода.
— Боже мой, я не думала, что дела так плохи. Она прикусила губу. — Если проблема в деньгах, я, возможно, смогу помочь. Никому, кроме нас с тобой, не обязательно знать об этом.
— Ни в коем случае, Кассандра! Я точно так же женился на тебе не ради твоих денег, как и ты выходила замуж не ради моих.
— Конечно, ты и не знал, сколько их у меня. Но так случилось, что бабушка оставила мне значительное наследство.
— Да хоть бы и все сокровища мира, — откликнулся он. — Это не твоя проблема, я не допущу, чтобы ты пострадала при ее решении.
— Но к кому ты обратишься? В полицию?
— Нет. — Он взял ее щетку и принялся задумчиво расчесывать ей волосы. — Здешнее общество живет замкнутой жизнью и по возможности никого в нее не пускает. Каждый имеет родственные отношения, обычно благодаря брачным союзам, со своим соседом. Даже если и можно выяснить конкретного виновника, ответственного за нанесенные повреждения, обращаясь за помощью в государственные структуры, мы ничего не добьемся. Кроме общественного осуждения. Человек за решеткой не может заботиться о своей семье, следовательно, упрятав за решетку одного, мы наказываем целое семейство. А подобное не приветствуется.
Ответ ошеломил
— Не собираешься же ты оставить негодяев на свободе? Но как же так? Таким образом ты поощряешь новые бесчинства!
— Константине имеют репутацию семьи, умеющей постоять за свои интересы, не привлекая посторонних. До последних событий наши работники всегда полагались на нашу порядочность, зная, что им воздается по заслугам. Я докажу, что ничего не изменилось.
— Откуда ты знаешь, что они тебе поверят?
— Я здесь вырос. Понимаю людей, и они меня понимают. В прошлом мы испытывали взаимное доверие. Теперь моя задача — его возродить. А после можно будет разобраться с подонками, покусившимися на нашу собственность.
— Ничего себе! Но ты сильно рискуешь, выступая против них.
— Ничего худшего, чем твой гнев, не предвидится, дорогая, — отмел он ее сомнения.
Конечно, иногда он ведет себя невыносимо самодовольно и излишне мнит о своей персоне, но он ее муж. Как-то незаметно она привыкла к этой мысли и внезапно поняла сейчас, что неплохо бы, если бы и дальше все оставалось по-прежнему.
Риск, которому он может подвергаться, переходя дорогу преступникам, заставил ее побледнеть.
Уже жалея о недавней вспышке гнева, она сказала:
— Тебе надо было раньше мне все рассказать.
— Я предпочел бы никогда не посвящать тебя в грязные подробности этого дела. — Он отложил щетку на столик и умостил руки у нее на плечах. — Наш медовый месяц и без того безмятежным не назовешь.
Она откинулась назад, прислонилась к нему, впитывая идущее от него тепло и ощущение безопасности. Ничего удивительного, что его работники ему доверяют. Сила и уверенность, наполняющие любое его движение, просто вынуждают проникнуться к нему доверием, все кажется возможным.
— Брать на себя заботы другого — в этом и есть смысл брака, Бенедикт, — пробормотала она, закрывая глаза.
Минуту-другую он молча разминал ей плечи.
Потом практически неуловимым движением его пальцы опустились ниже, к основанию ее шеи.
— Брак подразумевает нечто гораздо большее, сага mia, — хрипло сказал он.
В его словах слышалось едва сдерживаемое желание, кровь потекла по ее жилам быстрее.
— Я знаю, — согласилась она, потянув его руку к своей груди.
Ладонь осталась там, жадно обхватив грудь, лаская ее так нетерпеливо, что все в ней встрепенулось, огонек пробежал по телу.
С томным вздохом она открыла глаза, взглянула на себя в зеркало. Встретила его пылкий взгляд, неотрывно следящий за ее отражением.
Казалось, он зачарован движениями ее быстро вздымающейся груди, румянцем разгоревшихся щек, биением синей жилки на шее. В его глазах бушевало темное пламя, готовое спалить их обоих.
Она опустила глаза. Его руки меж тем нащупали пуговицы у ее шеи, медленно, пуговку за пуговкой, расстегнули их, спуская ночную рубашку ей на плечи, по рукам, пока она не упала до талии.