Мой папа - плейбой
Шрифт:
Рита зашла в спальню сына и осторожно присела на край кровати. Коснулась пальцами его выглядывающей из-под простыни стопы. Вытянутой и узкой, как у Связерского. Марик только родился, а уже стало понятно, что она будет такой…
Нет, к черту! Нельзя так. В конце концов, Богдан подарил ей самое ценное, что есть в ее жизни. А его предательство сделало Риту сильной. Вряд ли бы из нее вышло что-то толковое, забери он ее с собой. В лучшем случае была бы его комнатной собачонкой, которой тот изменял бы направо, налево… А теперь она молодая мать взрослого парня, владелица
Рита провела ладонями по лицу, стряхивая с себя нагатив и, почувствовав взгляд Богдана, обернулась. Ничего не говоря, еще раз провела по длинной ноге сына и поплелась к двери.
— Вот видишь. Ничего с ним не случилось. Дрыхнет без задних ног.
— Угу. Ты… извини, что я на тебя набросилась, — неожиданно для себя пробормотала Рита. — У него сейчас сложный период, и я очень за него боюсь.
— И ты извини за то, что я наплел… Пит… он, правда, бабник. А ты очень красивая, Рита.
Рита проглотила образовавшийся в горле ком и чуть качнула головой:
— Спасибо, — а потом, не оглядываясь, пересекла коридор и скрылась за дверями отведенной для нее спальни. Сбрасывая на ходу вещи, прошла в большую ванную комнату. Щелкнула застежкой лифчика, сняв тот со вздохом наслаждения, захлопнула дверь и… вскрикнула, закрывая тяжелую грудь ладонями:
— Какого черта ты здесь забыл?!
— Прости… Тут осталось мое обезболивающее, — не отводя вмиг окрашенных похотью глаз, просипел Связерский, взмахнув у нее перед носом коробочкой с лекарством, — я думал, что успею его забрать, пока ты переоденешься.
— Забирай свои таблетки и выметайся!
Богдан качнул головой, хмыкнул безрадостно и неторопливо вышел из ванной через смежную дверь. Опустив отяжелевшие веки, Рита прислонилась к прохладной отделанной мрамором стене. Она еще даже не включала кран, но воздух стал слишком густым, будто горячая вода паровала здесь не одну минуту. Марго задыхалась. Мягкие розовые соски сжались и превратились в тугие горошины. Между ног выступила влага. Даже спустя столько лет её тело откликалось на Богдана, как по команде.
Проклятье!
Бежать! Бежать от него, куда глаза глядят!
Глава 10
Ночка выдалась по-настоящему дерьмовой. Богдан крутился с боку на бок в огромной пустой кровати, измотанный и злой. Злой — скорее на себя, чем на кого-то другого. Это он вел себя, как полнейший придурок. А главное, ничего не мог с этим поделать. Понимая, что конфликт с матерью собственного сына — это меньшее из того, что ему сейчас нужно, он, тем не менее, с завидным упорством портил все, что только можно было испортить.
Впервые за много лет в ушах раздался пьяный, переполненный злобой голос матери. Ругая сына, та обычно в выражениях не стеснялась, а потому Богдан с детства привык к оскорблениям по любому даже самому незначительному поводу. Правда,
— Да чтоб его! — прорычал Связерский, отбрасывая влажные простыни. Сел на кровати, провел по лицу широкой ладонью, стирая выступившую испарину. Включенный на полную катушку кондиционер не спасал от охватившего тела жара. Член в трусах и не думал падать. Напряженный почти до боли.
Она была такая горячая — та, о ком ему и думать не стоило. В этом самом контексте — так точно. Пожалуй, это стоило выучить наизусть.
Не ссориться с Измайловой.
Не хотеть ее!
Может быть, он когда-нибудь и запомнит. А пока в голове на репите прокручивается ее невозможно чувственный танец… А потом — сцена из ванной. Такая невозможно красивая! Если бы она не была матерью его ребенка, он бы с нее не слезал. Но… Твою мать! О чем ты думаешь, Связерский?!
Богдан рывком встал с кровати и пошел в душ. Холодный душ. Ледяной… Но ничего не помогло. Даже когда он уснул — ему Рита снилась. Горячая, влажная, тугая. Он как подросток проснулся, тр*хая во сне одеяло. Он был жалок. По-настоящему жалок!
Когда Богдан, еще более злой, чем накануне, спустился вниз, все уже давным-давно проснулись и оккупировали кухню. Марк что-то переворачивал на сковородке, Рита сидела за ноутбуком. На ней были надеты короткие белый шорты и голубой воздушный топ с рукавами-фонариками, открывающий полоску кожи на животе с аккуратной лункой пупка. Она выглядела ужасно юной, и лишь только темные круги под глазами портили всю картину. Вот так! Не все ж ему одному бессонницей мучиться! — злорадствовал Богдан, подходя к кофеварке.
— Доброе утро.
— Доброе утро, пап.
— Что это ты жаришь? — повел носом мужчина.
— Бекон. И яичницу… Тебе шесть штук, правильно? — белозубо улыбнулся Марик, оглядываясь на отца через плечо.
Отчего-то эта невинная сцена будто бы узлом стянула его внутренности. Богдан с большим трудом проглотил образовавшийся в горле ком и, пряча за собственной сварливостью захватившие душу эмоции, проворчал:
— Я с вами скоро растолстею…
Рита, наконец, отвела взгляд от монитора и посмотрела на него. Богдан поднял руку, скользнул ладонью вверх по идеальным мышцам живота. В ответ на его движение, взгляд Марго затуманился, выбивая кислород из его легких. Он думал ее подразнить, но даже не представлял, как на него самого подействует ее отклик.
А между тем Рита свела брови и резко встала.
— Я нашла билеты на самолет. Мы вылетаем завтра в шесть утра.
— Как вылетаем? Куда? — Марик широко распахнул глаза и потрясенно уставился на мать.
— Домой. Отдохнули — пора и честь знать.
— Но ты же отпустила меня на целый месяц!
— Это было до того, как ты сломал руку, Марк. Пойми, я не могу оставить тебя больного. И остаться, чтобы за тобой было кому приглянуть, — взгляд Риты метнулся к Связерскому и снова вернулся к сыну, — тоже не могу.