Мой папа рок-звезда
Шрифт:
Закрываю веки, позволяя горьким слезам скатиться по лицу и упасть на больничную подушку. Перед глазами пролетают кадры трагедии, из-за которой я оказался прикован к больничной койке. Напрягаю память, с огромным трудом складываю картинки распавшегося пазла воедино и ужасаюсь, понемногу вспоминая произошедшее.
Карим не хотел никуда ехать, отец довел его до такого состояния, что его любимым занятием в свободное время стал сон. Он отговаривал, шутил и просил отправиться в гостиницу, чтобы отдохнуть перед концертом, который должен быть на следующий день. Гостиница была не тем, чего мне
Они молили о помощи, она хотела жить.
— Как вы себя чувствуете? — цепкий взгляд мужчины пробирается в душу и, не найдя ответа на свой вопрос, сменяется на сочувствующий. — Вы были без сознания несколько недель, ответьте на несколько вопросов.
— Аля-я, — выдыхаю, смотря в глаза доктора умоляющим взглядом.
Он сжимает губы и в упор смотрит на мать. Он все понимает, и от этого становится только хуже. Я вижу, что правды от него не добьюсь.
— Пожалуйста, — делаю еще одну попытку, но желаемого результата не получаю. В ответ тишина.
Доктор смотрит на мать, едва заметно кивает и спешно покидает палату. Перевожу взгляд на нее, жду ответа. Внутри нарастает паника, она несравнима с предыдущей. Чувствую, как сковывает тело, как ноет сердце. Будто нож вонзили и с кровожадной улыбкой на лице несколько раз провернули.
— Где… она? — говорить получается с трудом, приходится прилагать немалые усилия, чтобы выдавить из себя хоть что-то, напоминающее на звук.
— Ее нет, — мама встает и уверенной походкой подходит к окну. Складывает руки на груди и одаривает меня насмешливым взглядом. Она никогда не воспринимала всерьез мое увлечение музыкой, а я никогда не говорил, что являюсь солистом популярной рок-группы. Зачем, если ей безразличны мои достижения. Все, что ее волнует, — это вечная молодость и безлимитный счет в банке. Увы, последнего она лишилась по своей вине. — Ее больше нет.
— Как это… нет?
Тогда, когда мы случайно встретились в торговом центре, я перешагнул через себя и представил Алю маме. С первого взгляда я понял, что мама никогда не примет мой выбор. К счастью, не ей решать, с кем мне жить и кого любить.
— Она умерла.
Смотрю на нее и не понимаю, как можно говорить о смерти человека с таким равнодушием на лице. Самое ужасное, что эта женщина видит мою боль, видит мои слезы и улыбается, испытывая облегчение.
— Ты врешь! — крик вырывается сам собой, но я не жалею.
За время моей жизни я помню мало хорошего и очень много плохого. Большая часть плохого связана с женщиной, которая по воле судьбы является моей биологической мамой.
— Как я могу тебе врать? Ты же мой сын, да еще такое пережил. Тебе поправляться нужно, сил набираться. Поспи немного. Врач говорит, что тебе нужен здоровый сон.
«Чужая», — единственное слово, которое крутится в голове. Только оно подходит под описание женщины. В средней школе родители развелись, я остался с отцом.
— Не трогай меня, — дергаюсь, когда рука матери касается моей. Мне неприятно ее присутствие, я давно уже ей не верю.
— Антон, миленький, ну чего ты так привязался к этой девке? В ней нет ничего такого, за что можно зацепиться. Найдешь другую, лучше своей Алевтины. Господи, еще и имя-то какое ужасное у нее. Вот Алина звучит куда лучше, кстати, у моей подруги дочь есть с таким именем. Я вас обязательно познакомлю, уверена, девочка тебе понравится…
— Черт! — рычу, вскакивая с дивана и запуская пальцы в волосы. — Снова этот чертов сон! Будь он проклят тысячи раз!
Первые годы после аварии я постоянно просыпался посреди ночи. Довел себя до такого состояния, что на следующие несколько лет моей верной подругой стала бессонница. Я пытался избавиться от навязчивых воспоминаний, но все без толку. Ни психолог, ни сильнодействующее снотворное не спасали в минуты отчаяния. Даже друзья оказались бессильны. Сон повторялся снова и снова.
Вздохнув, кидаю тоскливый взгляд на потолок. Там, наверху, расположена комната Алевтины, моей девочки. Она, наверное, спит сладким сном младенца, пока я тут ловлю отходняк после очередного кошмара.
— Этого не может быть, — выдыхаю, на автомате прокручивая сон. — Неправда! Только не она!
С мыслью, что родная мать имеет отношения к случившемуся резко становится нехорошо. Я никогда не считал ее хорошим человеком, а сейчас… и человеком не считаю. Если она хоть немного причастна к моей личной трагедии, то что ей двигало? Почему она решилась на такой поступок? Я все узнаю. Обязательно узнаю.
— Вот прямо сейчас узнаю, — окидываю комнату растерянным взглядом в поиске телефона.
Сотовый нахожу на полу, видимо, он упал, когда я уснул. На дисплее четыре утра — самое время себя остановить и все еще раз хорошенько обдумать. Был бы я хорошим сыном, так и сделал бы. Но я никогда им не был, она всегда находила во мне недостатки и не забывала про них напоминать.
Гудок, затем еще один. Ответа все нет. Я не сдаюсь, набираю еще раз, но результат тот же. На дисплее четыре утра. В голове самый настоящий дурдом. Я будто в страшный сон окунулся и не знаю, как из него выбраться без последствий для здоровья. Если мои догадки подтвердятся, если на тот момент ей хоть что-то было известно о настоящем местонахождении Али, я никогда не прощу себя за то, что сдался. За то, что поверил той, кому верить давно уже нельзя.
Когда мать не отвечает на четвертый звонок, я сдаюсь. Сдаюсь до утра.
Раньше мне не приходил в голову вопрос о том, почему мама так легко подтвердила смерть Али. Меня ни капельки не смутило странное поведение доктора, которого, видимо, удачно подкупили. Иначе как объяснить его виноватую улыбку каждый раз, когда я спрашивал про нее. Доктор знал, как на самом деле обстоят дела, но ничего не говорил. В моем распоряжении была любая информация, не касающаяся Али. Сейчас я понимаю, что даже мачеха Али продалась. Уверен, что эта женщина не продешевила.