Мой парень (не) робот
Шрифт:
– Прости, – он миролюбиво улыбнулся. – Но я не пылесос. Я был создан, чтобы стать твоим идеальным партнером.
– Ты от этого очень далек, – фыркнула она в бокал. – Это как-то нездорово выглядит. По сути, тебя вообще нет как личности. С тем же успехом я бы могла сейчас вести беседы с холодильником или кофеваркой.
Вообще-то Эд был с ней согласен. Не с тем, что его нет. Он как раз-таки есть. Пока что. Если Леон Реболецки сумеет его поймать, то существование Эда может быстро оборваться. Или не быстро, а долго и мучительно…
Но то, что Эд – далеко не идеальный партнер для Оливии, –
И дело даже не в материальном. Он теперь тоже не бедняк. В Оливии было нечто неуловимое, что и не описать сразу: мягкий локон, скользящий по длинной шее, тонкие пальцы с аккуратным маникюром, серьезный взгляд и улыбка в уголках мягких губ. Может, его цепляла ее натуральность? В Ржавой Болванке попробуй еще найди девушку без модификаторов. Или скорее его манили две расстегнутые пуговки на ее блузке?
В любом случае, у Оливии есть образование, внешность, карьера, материальная стабильность. Зачем ей босяк, которого в Диамант даже не впустили бы?
А почему, кстати, охрана его не заметила? Он видел в пунктах пропуска сканирующие рамки. Они должны были его засечь.
– Это неправильно, делать технику такой, – Оливия обвиняюще тыкнула в него вилкой, отвлекая от размышлений. – Ты слишком похож на живого. Слишком. Но ты никакой не Эдвард.
Она вдруг завела руку за спину, что-то там сделала, а потом спустила шлейку с одного плеча, со второго, и вытащила через пройму рукава лифчик. Эд замер, с интересом наблюдая за фокусом, а Оливия с каким-то вызовом потянулась и почесала грудь.
– Ты робот, – твердо сказала она, повесив белый кружевной лифчик на спинку стула.
– Угу, – промычал Эд. Спорить с ней отчего-то расхотелось.
– Я бы ни за что не сделала так, – Оливия указала на лифчик, – при живом мужчине.
– Конечно, хозяйка, – покорно согласился он. – Можешь вообще раздеться, если тебе так удобнее.
– Но ты очень хорошо сделан, – она прищурилась, всматриваясь в его лицо. – Каждая пора на коже. Вот там даже, кажется, закупорена…
Надо бы усыпить ее бдительность. По идее, у влюбленных девушек критичность восприятия резко снижается. Накормить, напоить, выслушать – вот три кита, на которых обычно держалась его стратегия обольщения. Следом подключалось неотразимое обаяние – и дело сделано. Итак, он ее накормил, напоил… Что ее там волнует?
– Думаю, Алекс просто говнюк, – сказал Эд, и Оливия поперхнулась вином и закашлялась.
– Твой словарный запас тоже подстраивается под меня? – просипела она, промокнув салфеткой заслезившиеся глаза.
– Он наверняка уже землю есть готов, только бы вернуть тебя, – добавил Эд, пытаясь направить беседу на нужные рельсы. Сейчас Лив пожалуется, быть может, поплачет, и захочет утешиться в надежных, пусть и искусственных, объятиях.
Оливия задумалась и слегка помрачнела.
– Наверное, ему чего-то не хватало, раз он так легко рискнул нашими отношениями, – сказала она, ковыряясь в пасте.
– Вы долго были вместе?
– Почти полгода, – вздохнула
– Тебе надо выговориться, – предложил Эд. – Я не стану насмехаться и никому не расскажу твои тайны. Вроде холодильника. Но могу поддакивать.
Оливия пристально на него посмотрела и кивнула.
– Тут ты прав, – сказала она. – Мне и в самом деле не помешает выговориться. Алекс мне нравился. Он красивый, успешный, тонко чувствующий – так мне казалось. До того момента, как я увидела запись, где он тискает сиськи практикантки. Мы с ним коллеги, на одной волне. Часами могли обсуждать оттенки красок, нюансы декора, особенности освещения…
Эд кивал, старательно демонстрируя внимание и пытаясь не слишком пялиться на ее грудь, очерченную мягкой тканью.
– Ему нравилось то же, что и мне, – продолжила Оливия. – Мы любили бродить по фотовыставкам и старой части города. Я думала, он моя родственная душа! И в постели у нас тоже все было хорошо.
– Правда? – встрепенулся Эд.
– Ну, не всегда, – призналась она. – Иногда я симулировала. Все так делают! Уж ты-то должен знать, из данных статистики. В целом мне нравилось. Но Алекс слишком самолюбив. Мы как-то занимались сексом в ванной перед зеркалом, и мне казалось, что он куда чаще смотрит на себя. Понимаешь?
– Угу, – снова промычал Эд, наполняя ее бокал.
Себе он подливать не стал. Лучше сохранять голову ясной.
– Но я тоже не сокровище: люблю потупить перед теликом, толком не умею готовить, и водитель из меня никакой, – она сделала большой глоток и, облизав губы, задумчиво пробормотала: – Очень хорошее вино. Неужели его тоже дали бесплатно в качестве рекламы? Мне кажется, Алекс покупал такое на три месяца наших отношений и хвастался, что оно неприлично дорогое…
– А как именно тарахтит твоя машина? – быстро перебил ее Эд. – Трррр, или так с придыханием: тшш, тшш, тшш?
– Ее ты тоже можешь починить? Как и его? – оживилась Оливия, махнув бокалом в сторону робота-пылесоса и слегка пролив вино. Потом, небось, скажет полы помыть.
– Я могу посмотреть, – предложил Эд, забирая у нее бокал и возвращая его на стол.
– Пойдем, – она решительно встала и оправила юбку.
– Сейчас?
– Уберешь со стола, когда вернемся. И полы помоешь.
А вот это теперь можно поручить Артуру.
***
Я надела туфли и, выйдя из квартиры, нажала кнопку вызова лифта. Когда он приехал, шагнула внутрь и слегка покачнулась. Уверенная ладонь робота тут же придержала меня за талию, а я невольно вспомнила о том, что было утром, когда он вел себя точно мой парень, имеющий полное право трогать меня везде.
– Минус второй, – подсказала я роботу, и он нажал кнопку парковочного этажа, все так же обнимая меня другой рукой.
Это было приятно. Так легко поверить, что он настоящий. Вот я еду с ним в лифте, прямо как утром с предателем Алексом, которого я, конечно, ненавижу, но стоило ощутить его запах, такой знакомый и почти родной, – и что-то во мне дрогнуло.
Робот молчал, глядя на меня своими слишком яркими глазами. Хотя их цвет немного успокаивал. А иначе легко было бы вовсе с ума сойти от невозможности отличить человека от андроида.