Мой парень - псих (Серебристый луч надежды)
Шрифт:
— Не смей так говорить о моей жене! — Я отчетливо слышу ярость в своем голосе.
Тиффани скептически закатывает глаза.
— Я никому из моих друзей не позволю так отзываться о моей жене.
— Жена, значит?
— Да, Никки — моя жена.
— Твоя жена Никки ни разу о тебе не вспомнила, пока ты парился в психушке. Вот скажи мне, Пэт, почему ты сидишь здесь не со своей женой Никки? Почему ты ешь эти гребаные хлопья со мной? Только и думаешь, как бы угодить своей Никки, а твоя драгоценная женушка между тем плевать на тебя хотела. Где она? Чем
Я настолько потрясен, что ни слова не могу сказать.
— На хер Никки, Пэт. На хер! НА ХЕР НИККИ! — Тиффани бьет ладонями по столу, отчего миска с хлопьями подпрыгивает. — Забудь про Никки. Нет ее. Ты что, все еще не понял?
Официантка подходит к нашему столику. Уперев руки в бока и поджав губы, пялится на меня. Переводит взгляд на Тиффани.
— Эй, ты, любительница крепких словечек! — говорит официантка.
Я оборачиваюсь: все остальные посетители смотрят на мою разошедшуюся спутницу.
— Здесь тебе не кабак, понятно?
Тиффани поднимает глаза на официантку, встряхивает головой:
— Знаешь что? Иди-ка ты тоже на хер!
Тиффани широкими шагами пересекает всю закусочную и выходит на улицу.
— Я просто свою работу делаю! — восклицает официантка. — Господи, что же это такое?!
— Извините. — Я протягиваю ей все свои деньги — двадцатидолларовую купюру, которую дала мама, когда я сказал, что хочу сводить Тиффани поесть хлопьев с изюмом.
Я просил сорок, но мама сказала, что нельзя давать официантке сорок долларов, если еда стоит всего пять, хоть я и объяснил все про щедрые чаевые, чему, как вы знаете, научился от Никки.
— Спасибо, приятель, — говорит официантка. — Но лучше бы тебе пойти следом за своей кралей.
— Она мне не краля, — возражаю я. — Она просто друг.
— Да без разницы.
На крыльце Тиффани нет.
Поворачиваю голову и вижу, как она бежит по улице прочь от меня.
Догоняю и спрашиваю, что случилось.
Она не отвечает; просто бежит себе дальше.
Так, бок о бок, мы прибегаем в Коллинзвуд, к самому дому ее родителей, за которым Тиффани исчезает, не сказав ни слова на прощание.
Ненаписанная развязка
Вечером я берусь за книгу Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком». Никки всегда считала этот роман очень значимым. «Каждая девушка просто обязана прочесть „Под стеклянным колпаком“», — говорила она. И я попросил маму взять эту книгу в библиотеке — в основном потому, что хочу разобраться в женщинах, чтобы лучше понимать чувства Никки и всякое такое.
Обложка в точности как у дамского романа; над названием бутоном вниз нарисована засушенная роза.
На первой странице Плат упоминает про казнь Розенбергов, и сразу становится понятно, что чтение предстоит угнетающее: как бывший учитель истории, я знаю, что в «Красной угрозе» не было ничего веселого, да и в маккартизме тоже. Вскоре после упоминания Розенбергов рассказчица пускается в рассуждения о трупах и даже видит за завтраком полуразложившуюся
Главная героиня, Эстер, выиграла хорошую стажировку в нью-йоркском журнале, однако у нее депрессия. Знакомясь с мужчинами, она представляется вымышленными именами. У нее вроде как есть парень по имени Бадди, однако он ужасно с ней обращается и убеждает ее, что она должна рожать детей и быть домохозяйкой, а вовсе не писательницей, как ей хочется.
В конце концов Эстер слетает с катушек, ей делают электрошок, она пытается покончить с собой, приняв слоновью дозу снотворного, и ее отправляют в сумасшедший дом вроде того, в котором лечился я.
Эстер называет чернокожего, разносящего еду в ее больнице, негром. Я тут же вспоминаю Дэнни — как взбесила бы эта книга моего друга, тем более что Эстер белая, а Дэнни считает, что только чернокожие могут употреблять такие спорные расовые термины, как «негр».
Сначала, несмотря на всю свою депрессивность, книга увлекает, потому что касается темы душевного здоровья — темы, которая меня весьма интересует. К тому же хочется узнать, как Эстер в конце концов поправится, как увидит серебряный ободок у тучи и наладит свою жизнь. Я убежден, что Никки задает эту книгу только для того, чтобы удрученные жизнью девочки-подростки поняли: если ни в коем случае не сдаваться, в конце непременно забрезжит надежда.
И я читаю дальше.
Эстер расстается с девственностью, в процессе теряет много крови и едва не умирает — совсем как Кэтрин в «Прощай, оружие!», — а я недоумеваю, почему женщины в американской литературе постоянно истекают кровью. Однако героиня выживает и обнаруживает, что ее подруга Джоан повесилась. Эстер идет на похороны, а кончается все тем, что она заходит в комнату, а там целая толпа докторов, которые решают, достаточно ли Эстер здорова, чтобы покинуть психлечебницу.
Читателю не сообщают, что произойдет с героиней дальше, поправится ли она, и это меня ужасно злит, тем более что я всю ночь потратил на чтение.
Когда в окно спальни пробиваются лучи солнца, я читаю биографическую справку в конце книги и выясняю, что весь так называемый роман, по сути, основан на событиях из жизни самой Плат и что автор в конечном счете засунула голову в духовку. Покончила с собой — прямо как Хемингуэй, только без ружья. Я так понимаю, это и есть настоящая ненаписанная развязка романа, раз уж всем известно, что книга в действительности — мемуары Сильвии Плат.
Я рву книгу и швыряю обе половины в стену.
Подвал.
«Стомак-мастер-6000».
Пятьсот подъемов корпуса.
Зачем Никки задает подросткам такую депрессивную книгу?
Силовая скамья.
Жим лежа.
Штанга весом сто тридцать фунтов.
Зачем вообще люди читают такие книги, как «Под стеклянным колпаком»?
Зачем?
Зачем?
ЗАЧЕМ?
На следующий день Тиффани присоединяется к моей предзакатной пробежке, чем немало меня удивляет. Я не знаю, что сказать ей, поэтому ничего не говорю, как обычно.
Мы просто бежим.