Мой парень - псих
Шрифт:
Наверняка ты не думала, что я действительно повезу тебя аж до самого Массачусетса, не захватив даже смены белья и зубной щетки, но скоро мы уже оказались на мосту Таппан Зи, ты улыбалась, а я держал тебя за руку.
До Мартас-Винъярда мы так и не доехали, но провели совершенно безумные выходные в дешевом мотеле около мыса Код. Помнишь, как мы гуляли по мартовскому пляжу? Как занимались любовью в насмерть прокуренном номере, снова и снова, так что, казалось, сами насквозь пропитались запахом табака? Помнишь, мы прыгали на кровати, и дым как будто сочился из матраса во все стороны? Как мы шиканули и взяли на ужин омаров в том пошловатом ресторанчике под названием «Капитан Боб», где все официанты ходили с пиратской повязкой на глазу?
Мы все время говорили, что вернемся в Массачусетс, сядем на паром и увидим наконец, есть
Я хочу сказать, может быть, тот паром все еще ждет нас, Никки. Может быть, еще не слишком поздно.
Знаю, сейчас все чересчур усложнилось. Но не случайно ведь мы снова наладили контакт. Наверняка не случайно я потерял память и преисполнился отчаянным желанием стать лучше. Наверняка не случайно вышло так, что Тиффани смогла организовать нашу переписку. Все, о чем я тебя прошу, — не сбрасывай со счетов саму возможность нашего воссоединения, пока мы общаемся через посредника.
Мой психотерапевт, Клифф, считает, что я уже готов сделать большой рывок; он верит, что сумел ослабить мою склонность к жестокости при помощи лекарств. Я писал в дневнике, что поначалу выплевывал большую часть своих таблеток, но теперь принимаю все-все лекарства и чувствую, как мое психическое здоровье приходит в норму. С каждым днем я приближаюсь к тому моменту, когда вернется память о кончине нашего брака. И не важно, что я вспомню, не важно, что именно произошло между нами, — воспоминания не изменят моих чувств к тебе. Ты живешь с другим человеком, ты вышла замуж — что может быть хуже? Я все равно люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, но только сейчас наконец готов доказать свою любовь.
Надеюсь, эта записка вышла достаточно короткой, я изо всех сил старался уместиться в пять страниц, и вроде бы получилось. Я так скучаю по тебе, Никки. По каждой веснушке на твоем восхитительном носике.
С любовью,
Пэт, жеребец этакий.
(Помнишь наше свадебное видео?)
Письмо № 4, от 29 ноября 2006 г
Дорогой Пэт,
Тиффани уверяет меня в твоей искренности, и по тому, что она говорит о твоем характере, похоже, что ты полностью преобразился. Будь то результат травмы, терапии, лекарств или просто огромной силы воли — не важно, в любом случае тебя следует поздравить, ведь это настоящий подвиг.
В первую очередь позволь сказать, что прочитать «Приключения Гекльберри Финна» я посоветовала тебе исключительно для удовольствия. Не надо искать в моей рекомендации никакого скрытого смысла. Судя по всему, что ты написал и что рассказала мне Тиффани, возможно, тебе стоит прочитать «Над пропастью во ржи». Эта книга о подростке по имени Холден, которому никак не удается примириться с окружающей действительностью. Холден хочет навсегда остаться в детстве, что делает его очень интересным и привлекательным персонажем, которому, однако, сложно найти себе место в мире. А у тебя сейчас как будто не получается принять действительность такой, какая она есть. С одной стороны, я очень заинтригована происходящими в тебе переменами, потому что в твоих письмах и правда проглядывает какой-то другой человек, лучше прежнего. Но при этом я беспокоюсь, как бы твой нынешний взгляд на мир не оказался слишком хрупок; возможно, именно он — причина тому, что ты годами не покидал психиатрическую лечебницу, так же как уже многие месяцы не покидаешь подвал родительского дома. Пэт, когда-нибудь придется выйти из подвала. Придется снова искать работу и зарабатывать деньги, и неизвестно, сможешь ли ты сохранить качества, которые приобрел за последнее время.
Конечно же, я помню Массачусетс. Мы такие молодые были. Это прекрасные воспоминания, и они останутся со мной навсегда. Но, Пэт: МЫ БЫЛИ ДЕТЬМИ! Уже больше десяти лет прошло. Я теперь не та женщина, что согласится провести ночь в дешевом
Никки
Письмо № 5, от 3 декабря 2006 г
Дорогая Никки,
в ночь после матча, в котором «Теннесси тайтанс» полностью уничтожили «Иглз» на их же поле, — матча, в котором Донован Макнабб порвал переднюю крестообразную связку, завершив таким образом сезон и, может, даже карьеру, — Андре Вотерс пустил себе пулю в лоб. Я понимаю, что смерть какого-то футболиста не имеет к тебе ни малейшего отношения, но, когда я был подростком, Вотерс был одним из моих кумиров. Он играл в защите, будучи важным членом так называемой «Зеленой банды» — грозы нападающих всей лиги. Ему столько раз впаивали штраф за то, что он слишком сильно толкал соперников на поле, что в результате его даже прозвали Грязным Вотерсом. И в детстве Вотерс был для меня богом. Джейк предположил, что он покончил с собой, не выдержав паршивой игры «Иглз» в матче против «Тайтанс», но, по-моему, это вовсе не смешно. Отец ни с кем не разговаривает — расстроен из-за травмы Макнабба, которая, кажется, рушит последние надежды на выход «Иглз» в плей-офф. В сторону теперешнего моего любимого игрока, Хэнка Баскетта, мячи почти не летят, зато на прошлых выходных в матче против «Индианаполис кольте» он сам подал пас, который у него перехватили, — «Иглз» пытались провернуть какой-то идиотский обманный маневр. «Кольте» выиграли. Ах да, и еще было твое письмо.
Кажется, в моем фильме начался эпизод, когда все становится плохо и ничего не ладится. Приходится напоминать себе, что в кино героям обязательно нужно пережить трудные времена, прежде чем они доберутся до своего счастливого финала.
Тяжело было две недели ждать ответа. Меня очень расстроило твое письмо, и за последние двадцать четыре часа я уже не меньше сотни раз начинал писать тебе.
Не знаю, читала ли тебе Тиффани те места из моего дневника, где я описывал кабинет своего психотерапевта, но там стоят два кресла — одно черное, другое коричневое. Мой психотерапевт предоставляет пациенту самому выбрать, в какое садиться, и по решению можно судить о том, в каком настроении человек пришел в кабинет. В последнее время я выбираю черное.
Я зачитывал Клиффу — это мой психотерапевт — отдельные кусочки твоих писем. Он ничего не знает про участие Тиффани в нашей переписке: я дал слово никому не рассказывать, что она согласилась выступать нашим посредником. Когда Клифф спросил, как мне удалось связаться с тобой, я отказался отвечать. Надеюсь, ты не против, что я прочитал ему твои письма. Забавная штука: Клифф постоянно намекает, что мне следует развивать отношения с Тиффани. Я знаю, Тиффани читает тебе это письмо, и всем станет неловко от того, что я скажу дальше, но ничего не поделаешь, придется Тиффани это проглотить — она же сама вызвалась быть посредником, а я свое уже оттанцевал, то есть выполнил свою часть соглашения.
Клифф говорит, у нас с Тиффани сейчас много общего, а с тобой мало, потому что мы находимся по разные стороны. Я думал, он хочет сказать, что ты в Мэриленде, а я в Нью-Джерси, но оказалось, он имеет в виду, что я все еще борюсь за свое душевное здоровье, а твоя психика вполне устойчива. Я спросил Клиффа, зачем он поощряет мои близкие отношения с человеком, который так же неуравновешен, как и я, а он сказал, что ты не способна поддержать меня так, как надо, оттого и развалилась наша семья. Я очень разозлился на Клиффа, когда он это сказал, тем более что я сам во всем виноват, но он заявил, что это ты позволила мне сделаться таким, каким я сделался за годы нашего брака, — ты никогда не ставила меня на место и так долго давала обижать себя. Он утверждает, что Тиффани мне так поступать не позволит и что наша с ней дружба основана на взаимной потребности и полной самоотдаче во имя совершенствования при помощи танца или физических упражнений.