Мой Петербург
Шрифт:
Через двести лет на фоне светлого петербургского неба поднимутся силуэты минаретов мусульманской мечети, купола синагоги, сдержанный облик буддийского храма.
В первое время иностранцы «сливались и ассимилировали с господствующим русским населением очень туго, особенно в нижних слоях общества». Но время и совместная жизнь оказали своё сглаживающее и примиряющее влияние: русские уже при Петре, несмотря на свою традиционную отстранённость от иноземцев, стали родниться с ними. Иногда по приказу царя, а потом и по доброй воле. Таким образом, множество петербургских немцев постепенно обрусело, особенно во втором поколении.
«В настоящее время, — писал Вл. Михневич в конце XIX века, —
Но совсем не это имел в виду Гоголь, говоря, что «Петербург — то место, где русские обыностраниваются, а иностранцы обрусевают». Новая стихия была привнесена в жизнь россиян — стихия европейской мысли и критического анализа. Это приходило с изучением иностранных языков, научно-технических знаний, знакомством с европейской цивилизацией.
Об этом размышляет Достоевский в «Петербургской летописи», публицистическом очерке: «Никакой русский не может быть равнодушен к истории своего племени, в каком бы виде ни представлялась эта история; но требовать, чтобы все забыли и бросили свою современность… несправедливо. Не таков Петербург. Здесь что ни шаг, то видится, слышится и чувствуется современный момент и идея настоящего момента. Пожалуй, в некотором отношении здесь всё хаос, смесь; но зато всё жизнь и движение. Нет, не исчезновение национальности видим мы в современном стремлении, а торжество национальности, которая, кажется, не так-то легко погибает под европейским влиянием, как думают многие».
Что касается облика Петербурга, его характера, то кровные немцы оказали немалое влияние на него своей индивидуальностью. Ещё Гоголь писал: «Как сдвинулся, как вытянулся в струнку щёголь Петербург. Перед ним со всех сторон зеркала: там Нева, там Финский залив. Ему есть, куда поглядеться. Как только заметит он на себе пёрышко или пушок, ту ж минуту его щелчком… Петербург — аккуратный человек, совершенный немец». До конца XIX века не редкость было встретить в Петербурге немца, даже из постоянных жителей, который не умеет сказать двух слов по-русски.
Немецкая колония была одной из самых больших в Петербурге. Уже в 1730-х годах сложился большой лютеранский приход с церковью Св. Екатерины на углу 1-й линии и Большого проспекта Васильевского острова. А еще раньше немецкой колонией был заселен большой участок на Невском, на месте нынешнего дома № 22–24. Первое здание кирхи Св. Петра было построено в 1730 году. Существующее ныне здание лютеранской церкви выполнено в 1833–38 годах по проекту архитектора Брюллова. В глубине двора находится старейшая в городе школа, которая ведёт свою историю с 1710 года — знаменитая Петершуле. Среди воспитанников школы были зодчий Росси, композитор Мусоргский, учёные Гельмерсен, Раухфус, Лесгафт, Юнкер. Ещё одна известная немецкая школа — Анненшуле — находилась на участке возле церкви Св. Анны на Кирочной улице.
В художественной литературе XIX века часто можно встретить среди многочисленных нерусских персонажей именно немцев. Литература дает представление о наиболее характерных для петербургских немцев занятиях: немцы — ремесленники, булочники, слесари, а также мастера и управляющие на фабриках и заводах. Встречаются и врачи, чиновники, учителя. Некоторые добывали хлеб, развлекая публику — уличные музыканты. Для женщин-немок, кроме преподавания немецкого языка и воспитания детей в аристократических семьях, были характерны и такие способы заработка, как сдача в наём жилья (квартирные хозяйки-немки часто встречаются в произведениях Достоевского) и содержанием увеселительных заведений.
Кроме немецкой колонии, в Петербурге были голландская, шведская колонии, татарская, армянская, еврейская… По переписи 1869 года среди жителей столицы зафиксированы представители более чем сорока национальностей — как подданных многонациональной Российской империи, так и выходцев из различных иностранных государств. Не менее десяти этнических групп были достаточно многочисленны. После самой большой немецкой колонии шли финны, поляки, евреи, шведы, эстонцы, французы, латыши, белорусы, англичане, татары, литовцы, украинцы. Остальные группы были немногочисленны.
Однако в художественной литературе XIX века нашли отражение наиболее заметные по своим занятиям в городской жизни представители и других национальностей. Французы, как мужчины, так и женщины, чаще всего изображались учителями или воспитателями, среди ремесленников упоминаются самые характерные профессии — портные (женщины-модистки) и парикмахеры. Разница между немцами и французами была в том, что, если немец «занимается по большей части чернорабочими ремёслами», то француз — «непременный артист какой-нибудь профессии». Французы часто были владельцами магазинов и ресторанов.
Об итальянцах, их занятиях и жизни в Петербурге подробно рассказывает Григорович в очерке «Петербургские шарманщики». Среди разных видов промысла итальянцев, таких как кукольная комедия, хождение с шарманкой, автор упоминает изготовление и продажу гипсовых статуэток. Видимо, фигура итальянца-торговца статуями была характерна для Петербурга, так как она упоминается неоднократно у разных писателей в 40-х — 60-х годах XIX века.
Встречаются в художественных произведениях питерские татары. Скорее всего из-за того, что их профессии были слишком на виду: они обычно становились дворниками, старьёвщиками, торговали вразнос халатами и платьем. Они славились добросовестностью, выносливостью, трезвостью и аккуратностью. В самых модных кухмистерских и ресторанах Петербурга прислуга состояла из татар.
Основное ядро татарского населения в Петербурге сложилось из отходников, которые, постепенно оседая в городе, найдя выгодное занятие и заработок, понемногу привлекали к нему своих родичей и односельчан. Так сложилась целая колония. С 1869-го по 1910 год татарская часть населения выросла почти в 3,5 раза. В городе действовало несколько мечетей, имелись татарские продуктовые лавки, мусульманское кладбище.
Анатолий Бахтиаров в очерке «Татары в Петербурге» отмечает, что, «живя вдали от родины, татары, однако же, крепко держатся религии и обычаев своих предков и не смешиваются с другими элементами столичного населения». До революции практически всё татарское население Петербурга было верующим, соблюдало мусульманскую семейную и календарную обрядность. К 1912 году в столице было три мусульманских прихода, соборная мечеть, три мусульманские школы и благотворительное мусульманское общество. На постройку соборной мечети в Петербурге пошло крупное пожертвование эмира Бухарского. В городе даже существовала периодическая мусульманская пресса: еженедельник «В мире мусульманства» (на татарском языке), еженедельная «Мусульманская газета» (на русском и татарском языках), газета «Нур» (на татарском языке), выходившая два раза в неделю.