Мой порочный отчим
Шрифт:
Меня ломает от необратимости. Суставы выкручиваются в обратную сторону. Мышцы рвутся. А я почему-то ещё живая.
Наше время неумолимо подходит к концу. Истекает крупицами в песочных часах. Разбить бы их вдребезги. Окаменеть. Застыть мраморным изваянием в моменте. Вдвоём. Навсегда.
— Не надо, не провожай, - Арс гладит меня по щеке, когда я начинаю одеваться.
В его глазах столько боли, что я готова выть в голос. Потому что, если больно тебе, с этим можно научиться жить. А когда страдает любимый человек – невыносимо.
— Я поеду с тобой в аэропорт, -
У Вадима нет сил сопротивляться. Или он, как и я, хочет побыть вместе ещё хоть немного.
Всю дорогу до Малаги мы едем на заднем сидении такси, тесно прижавшись друг к другу. Наши руки сцеплены в замок. Пальцы переплетены.
За окнами мелькают то красивые виды побережья, то выжженная трава холмов. Внутри у меня что-то тикает. Будто таймер от бомбы. Когда впереди показывается аэропорт, всё затихает. Это конец. Теперь уже по-настоящему. Кожа покрывается ледяными мурашками. Желудок сжимается в спазме от ужаса.
— Не куралесь тут сильно. Хорошо? – произносит Арс, стоя в очереди на регистрацию.
— Не буду, - сжимаю челюсти так, что аж зубы скрипят.
— Береги себя. Ты сильная девочка и со всем справишься. Я верю в тебя, - он пристально смотрит в глаза.
Читаю в любимом карем взгляде такую палитру эмоций, от которой меня парализует. Там мольба о прощении, желание остаться, отчаяние и любовь, растворённая в нечеловеческой боли.
В последний раз Вадим проводи рукой по моим волосам. Нагибается, нежно целует в губы. Затем в висок. Крепко обнимает.
Он уходит на контроль. За черту, куда провожающих уже не пускают. Я стою, не шелохнувшись, будто вросла корнями в пол.
Внезапно Арс оборачивается и произносит одними губами:
— Я люблю тебя, Колючка.
Посылает мне прощальную улыбку. Я ему воздушный поцелуй.
— И я тебя! – отвечаю тоже одними губами.
Смотрю в спину Вадима, пока он не скрывается в толпе пассажиров. Не плачу, как и обещала. Стойко держусь до последнего.
Выйдя из здания аэропорта, надеваю солнцезащитные очки. В Андалусии их носят круглый год, потому что здесь почти всегда светит яркое солнце. Это удобно. Никто не увидит твоих опухших от слёз глаз. Теперь можно рыдать. Официально.
Возвращаюсь в Эстепону полностью опустошённая. Все чувства атрофировались. Я не знаю, как жить дальше. Вернее, не знаю, зачем. Без Вадима всё вокруг потеряло смысл. Мой радужный мир лопнул, словно воздушный шарик. Стал серым и безликим. Убогим.
Пребывая в сомнамбулическом состоянии, зачем-то тащусь в бар на пляже, где работает Антонио. Видимо, это что-то инстинктивное. Мне нельзя сейчас оставаться одной, иначе наложу на себя руки. Люсе звонить не хочу. Ей придётся всё объяснять, рассказывать подробности. А я просто не могу копаться в открытых кровоточащих ранах.
С Антонио проще. Мы с ним подружились. Ну как подружились? Несколько раз я заходила к нему в бар. Завтракала или обедала. Парнишка всегда был рад мне. Болтал без умолку, но не касался личного. Не лез под кожу. Иногда он приглашал на свидания, однако я отказывалась. Этот испанчик прикольный, хотя
— ?Hola, guapa! (исп. Привет, красотка!) – от уха до уха улыбается Антонио. – Как дела?
— Хорошо. А у тебя?
– соблюдаю приличия. Если испанцу сказать, что твои дела нормально или плохо, он начнёт спрашивать: «Что случилось?»
— Жарища сегодня! Уф! – машет рукой парень, изображая веер.
— Ага, - усаживаюсь на высокий барный стул.
— Что будешь? «Мохито»? «Текила Санрайз»? – Антонио запомнил мои любимые коктейли.
— Давай «Мохито».
Пока бармен толчёт мяту с сахарным сиропом в стакане, я отрешённо рассматриваю щербатую поверхность барной стойки. Не замечаю, как Антонио ставит передо мной прохладный напиток.
— Эй? Всё в порядке? – испанец наклоняет голову на бок, пытаясь заглянуть в глаза.
— Да… да, - бормочу рассеянно.
К счастью, диалог продолжать не приходится. Антонио отвлекается на других клиентов.
А я погружаюсь в раздумья. Представляю, как мама запостит в соцсети фоточки с бракосочетания с Вадимом. Как будет ждать поздравлений. Как у неё начнёт расти живот. Как Арс будет счастлив. Потом появится малыш. Ни в чём неповинная кроха, которую я уже ненавижу. Ведь из-за неё разрушилась моя жизнь. Этот ребёнок лишил меня любимого мужчины.
Хотя, если мы с Арсом будем постоянно пересекаться на одной территории, рано или поздно кто-то из нас не выдержит. Снова закрутится роман. Но я не хочу быть девочкой для утех. Пожизненно на вторых ролях. А большего Вадим мне не сможет предложить. Будем трахаться по углам, скрываться, как преступники. Где взять запасную нервную систему, чтобы выдержать это? А к ней в придачу ещё и новое сердце?
Антонио возвращается ко мне. Предлагает повторить коктейль, но я не хочу. Алкоголь не лезет. Тогда смышлёный парнишка, хитро прищурившись, шепчет:
— Как начёт Марии Хуаны?
От мысли о травке меня вообще передёргивает. Брр! Нет. Не сейчас.
— Валерия, ну мы с тобой сходим куда-нибудь потусить или нет? – вдруг задаёт он вопрос. – А то я скоро уезжаю отсюда.
— Как уезжаешь? Разве ты не живёшь в Эстепоне? – удивляюсь.
— Не-а. Я приехал на время туристического сезона. А он в сентябре закончится. Чирингито закроется до следующего мая или апреля, - спокойно говорит Антонио, словно ему не грозит остаться без работы уже в следующем месяце.
Я знаю от Люськи и других друзей, что в Испании большая безработица. Устроиться на постоянное место – невероятное везение. Люди приезжают на побережье в летний период, чтобы заработать. А зимой, исключая рождественские праздники, многие отели, рестораны и бары здесь закрыты. Из-за отсутствия туристов они становятся нерентабельными.
— И куда ты собираешься? В смысле переезжать.
— В Португалию. Там как раз будет сезон сбора урожая винограда. Можно хорошо подзаработать.
— Ясно. Ладно, я подумаю над твоим предложением тусануть, - выдавливаю из себя улыбку, потому что не хочу обижать Антонио. Он очень простой и добрый парень. – Ещё увидимся!