Мой преданный враг
Шрифт:
В тот же вечер я узнала, что дело все-таки во мне. Со мной заговорил огонь! Самый настоящий живой огонь. Оказывается, в нашем камине на втором этаже всегда жила саламандра по имени Огонек. Просто раньше я не могла слышать и видеть её, потому что была обычным ребенком. Как она сама объяснила, иногда сильные негативные эмоции могут зарождать магические способности.
Однако я не спешила с кем-либо делиться своим новым открытием. Ведь не знала, что за этим последует. Я — никто. Единственное, что изменилось после проснувшихся способностей, так это мое поведение. Каждое утро, вставая на рассвете, я послушно шла со всеми на скудный завтрак, а после на молитву. Вела себя очень тихо, стараясь не привлекать лишнего внимания. Это заметили все: и настоятельницы, и послушницы. Взрослые говорили – наконец-то выросла, одногодки удивлялись – почему вдруг изменилась. В общем и целом все были довольны такой резкой переменой. Все кроме мадам Олисьи, которой теперь все сложнее было найти причину для наказаний. Огонек всегда предупреждала меня о ее приближении, отчего настоятельница все чаще была злой и отыгрывалась на других девочках, ведь не могла поймать меня.
А время шло… мне исполнилось двенадцать. Никто не знал о моей маленькой тайне. До поры до времени, пока однажды Ирри случайно не заметила, как сижу у камина и разговариваю с огнем.
— Что ты делаешь? — изумленно спросила подруга, а я, помня указ саламандры, взяла и соврала:
— С богами разговариваю, здесь теплее и уютнее, чем в каплице.
Даже если и пойдет такой слух, настоятельницы только похвалят.
— Ты говорила что-то о магии... — возразила упрямая девчонка.
Вот же! Неужели слышала?
— Тебе показалось.
— Нет, не показалось. Ты врешь! — еще сильнее заупрямилась Ирри. — Я расскажу об этом. С тобой последнее время творится что-то неладное.
И я не сдержалась. Повалила подругу на пол: она была худенькая и вялая, так что мне не составило труда прижать ее к полу.
— Никому не говори! Слышишь? Скажешь, пожалеешь.
Она изумленно распахнула голубые глаза и неожиданно часто заморгала, будто силясь не заплакать. Но заплакала. Я тут же отпустила ее.
Ирри вскочила на ноги и убежала. Мне же стало неловко. Вспышка гнева прошла, а стыд остался.
— Ты поступила правильно! — неожиданно проговорила Огонек в камине. — Более того, она все-таки расскажет.
И действительно спустя время рассказала. Как бы ни уговаривала саламандра, что надо быть настороже, надо избавиться от глупой девчонки, я не воспринимала ее слов всерьез. Никакие нашептывания не действовали. Ирри была единственной отрадой во всем пансионе. Нет, я и с другими послушницами хорошо общалась, порою даже, как и прежде, проделывала разные шалости. Только именно Ирри стала той, кто всегда выслушивала меня, верила и помогала. Она была очень эмоциональной и почему-то только с ней я начинала себя чувствовать действительно всего лишь маленькой слабой девочкой, которая может позволить себе слезы боли и несправедливости. Ирри единственная кто видела эти самые слезы, когда я только-только приехала в пансион.
Поэтому я совсем не ожидала от нее такой подлости. Не могла понять, почему она вдруг рассказала мадам Олисье о моем разговоре с огнем.
— Я же говорила! — недовольно напомнила саламандра. — Люди они такие, думают только о себе
— Тшш! — разозлилась я. — Ты не права, Ирри не такая!
В тот же день меня вызвали к директрисе. Со мной вели долгую беседу, старались выведать суть разговора возле камина, допытывались, не вижу ли я кого-нибудь, кто нашептывает что-то.
На все вопросы у меня был один ответ – молча качала головой.
— Ирри все придумала! — возразила я в конце, до сих пор не понимая, почему подруга так поступила. — Я просто молилась в голос, возможно, она просто что-то не так поняла.
Не знаю, поверили ли мне, но озвучивать свои выводы не стали. Отпустили. А вот Ирри наказали. Она сутки провела в каплице, вымаливая прощенье за ложь.
Меня сильно грызла совесть. Ведь Ирри не была ни в чем виновата. Я сама сглупила, что так опрометчиво пошла днем к саламандре. Поэтому вечером незаметно забрала свой ужин и оставила на столике у Ирри.
К огню больше так и не ходила, но, как оказалась, саламандра умела перемещаться и на некоторое время покидать свой камин. С каждым днем Огонек словно бы росла. Более того, стала меня преследовать. Могла даже становиться невидимой. Часто я вставала посреди ночи, замечая саламандру рядом с собой. Это выматывало. Я сильно уставала, а на уроках была невнимательна и рассеяна. Бывало, что просыпалась от удара указкой.
— Прошу, прекрати, я не могу больше! – отчаянно однажды попросила пламя, оставшись одной на заднем дворе пансиона. – Мне плохо.
— Не могу! – чуть сильнее вспыхнула саламандра, обдавая жарким огнем.
Сейчас она была уже размером крупного кота, а когда-то ведь помещалась у меня на ладошке.
— Почему?
— Ты единственная в этом месте, кто видит меня и имеет достойную силу. Хотя существует другой быстрый способ насытиться. Только ведь ты не захотела избавляться от той глупой девчонки.
— Даже не смей! – пригрозила я, вспоминая грустные глаза Ирри.
В последнее время все чаще ловила на себе ее задумчивые взгляды, которые она бросала в мою сторону, полагая, будто ничего не замечаю. Благодаря огоньку я видела и слышала абсолютно все, что творилось в пансионе. От меня ничего не могло укрыться. Так что в его присутствии имелись и свои плюсы. Пусть я и была бледнее мела, плохо себя чувствовала, зато многое знала. Например, мне стало известно, что многим девочкам приходят письма от родителей и близких, но выдаются они не всем. Оказалось, что я много раз получала послания от мамы, но все почему-то летели в камин. И если бы не Огонек, в последнее время приносившая мне их, никогда бы не узнала, что у меня родилась сестричка.
— Между прочим Ирри тебя обсуждает с другими послушницами! – неожиданно фыркнуло пламя. – Они частенько перешептываются о том, что ты прислужница Рангора!
— Да с чего бы они такое говорили? – я не поверила саламандре, хотя она ни разу меня еще не обманывала.
Прислужница темного бога? Это слишком.
— Тебя больше не ловят, но при этом ты до сих пор временами проказничаешь. Это знает и Ирри, с которой ты всем делишься. Уже больше года, как тебя не ловили на погрешностях, а мадам Олисья не прибегала к поркам соленым кнутом. Одна из послушниц сказала, что всю ночь провела в холодном подвале только из-за того, что неправильно вскопала грядку, а ты в это время даже и не вскапывала грядок. Думаешь, никто не замечает твоих уловок?
— А что они могут? – я пожала плечами, в чем-то соглашаясь с саламандрой.
Многие до сих пор вспоминали мне тот случай с порвавшимся кнутом.
— Избавься от Ирри! – в который раз предложило пламя. – Она всех науськивает. Она твоя соседка и ближе всех, нельзя никому верить.
— Да сколько можно?! – я вскочила на ноги, не сдерживая эмоций. – Это ты меня науськиваешь! Я не глупая, прекрати.
Видимо, разозлившись, саламандра еще сильнее увеличилась в размерах, отчего меня охватила дикая усталость и затошнило. Ноги подкосились, я ослаблено рухнула в траву, уносясь куда-то во тьму…