Мой препод Укротитель
Шрифт:
Вот только у реальности на меня были свои жестокие планы.
– Безобразие, – констатировал преподаватель.
– Это черновик, – спешно брякнула я, но поздно.
Препод закончил листать тетрадку. Только взглядом задержался на внутренней стороне обложки. Там синим по картонно-серому было выведено: «М. Вэйв. Тетрадь для семинаров и лекций по истории религии».
Ту-дум-м... Ну что поделать, если рождение очередного сюжета настигало меня именно на этих парах?
С историей всех мастей у меня всегда
Не применяй я уловок и хитростей, ещё б на первом курсе поганой метлой погнали из института, а так… Хорошо языки и прочее давалось легко. Умудрялась маячить у преподавателей перед глазами, да добрую репутацию выгрызть.
Но на сей раз, похоже, вляпалась я знатно. По самых пра-пра-прадедов.
– Задержитесь после занятия…
Успешно игнорируя мой виноватый вид, препод выжидающе уставился на меня. Одним взглядом обещал устроить экскурсию в свой личный пыточный городок.
– Мария Вознесенская, – подсказала я одними губами.
– Задержитесь после занятия, Мария, – и отошёл, мгновенно изменившись в лице и тоне.
Швырнул мою изрисованную вусмерть тетрадку себе на стол и принялся как ни в чём не бывало вещать заготовленный лекционный материал.
Я же тем временем стыдливо покопалась в сумке и выудила первую попавшуюся тетрадь. Вяло пролистала занятые другим предметом листы, отыскала чистые и вцепилась в ручку, как осьминог в добычу. И только потом заметила, как нехотя отворачиваются одногруппники, возвращаясь к конспектированию лекции.
Похоже, моя идиотская выходка произвела фурор. Развлекла всех на славу. Блеск!
– Ну ты и сарделина, Мика, – прыснув от смеха, плечом толкнула меня Оксана.
– Сама такая.
Единственный ход, что против соседки действенен – не обзывать в ответ. Иначе разойдётся, семеро не удержат. И не стоит пытаться разгадать, что она имеет в виду, изобретая новое прозвище.
Странноватая у меня она.
– Ага, – хохотнула Оксанка. – Видела бы ты своё лицо. Настоящая сарделька, нитритом натрия** напичканная!
Щёки и правда пылали неестественно горячо и, судя по всему, ярко. Но я только отмахнулась от фыркающей подруги. Ну её. Не буду рисковать. Не получу тетрадку обратно, и как тогда быть? В ней же с десяток зарисовок, которые мне на «трезвую» голову ну ни в жизнь не вспомнить!
Аспирант ещё долго черкал маркером и листал цветастые слайды, но я старалась смотреть сквозь него. Насмотрелась во сне с лихвой, спасибо.
К счастью, намеренно игнорировал меня и препод.
Я невольно коснулась губ, что до сих пор жгло от поцелуя чернокрылого препода... – тьфу, ангела! – и ниже опустила голову.
Исчезнуть… как бы мне хотелось сейчас просто взять и исчезнуть.
– Думай давай, как выкручиваться
Вместо ответа подруге я тяжело вздохнула.
Как, как? Причинным местом об косяк. Уйти от Бранова живым после столь открыто проявленного пофигизма?
Я, конечно, фантазёрка, но не до такой же степени.
____________________
**нитрит натрия – фикстатор окраски, придающий колбасам и сосисам насыщенный розовый/красный цвет
***
Остаток занятия я мысленно сетовала и ощутимо краснела. Так растерялась, обнаружив, что один из самых придирчивых преподов института и мой крылатый красавец – один и тот же персонаж, что и слова выдавить толком не смогла.
Тык-мык-бык... Ну и позор. Наверняка Бранище счёл меня непролазной тупицей, что два слова связать не может!
Нет уж, этот тезис я собиралась решительно опровергнуть сразу после пары. Правда, боевой запал сам собой иссяк, едва счастливые и свободные студенты потянулись к выходу, а я уныло собрала вещички и поковыляла к преподавательскому столу.
На ходу сочиняла оправдания.
Все знали, аспирант сперва шанс даёт. Спросит: «Ну, и как вы докатились до жизни такой?» А дальше твой выход. Сам карабкайся как можешь.
Правда, до сих пор никому не удавалось уйти безнаказанным. Все невероятные истории на корню зарубались, а провинившемуся выдавалось жутчайшее по объёму индивидуальное задание. И непременно с лютым подвохом!
Впрочем, поэтому аспиранта побаивались и лишний раз старались не злить. Дурной глаз у него, говорили. Попадёшь к нему в немилость – до свидания стипендия. Не у него на сессии завалишься, так на другом предмете поскользнёшься.
Я замерла поодаль и боязливо переступила с ноги на ногу. И когда только петельку пришью, чтобы вещи в гардероб сдавать? Стою теперь как торговка шмотьём. Держу перед собой куль из пуховика, шапки и огромного, как полотенце, шарфа.
– Ян Викторович, и меня! Меня запишите! – вились девчонки около хмурого препода с прямой как палка спиной, восседавшего, аки падишах в окружении наложниц.
Хотя, как по мне – заложниц.
Стала бы наша староста Люба Кораблева так охотно темы для докладов каждую пару набирать и объёмным задом крутить, не держи Ян Викторович в руках нити её судьбы?
Ну-ну, как же. Экзамен по предмету никто не отменял, а учитывая, что Бранов оказался неподкупен…
«Наш Бранов-Баранов», – любовно окрестили аспиранта одногруппницы, так и не взяв неприступную крепость.
Упрямый, серьёзный, высоченный. Бывало, как глянет тёмными глазищами... душу вперёд ногами выносит! А чтобы аспирантище ещё и улыбался...