Мой принц
Шрифт:
– Кэтрин, дорогая, как ты там?
– У меня все хорошо. Как у тебя? – бодро ответила Кэтрин.
– Прости, что не смог приехать на Рождество, был очень занят.
– Понимаю.
– Не хочешь приехать ко мне в эти выходные?
– Разве ты не приедешь сюда?
– Не могу. Меня пригласили в пятницу на прием, от которого неудобно отказаться. Пойдешь со мной?
– С удовольствием, – ответила Кэтрин, обрадовавшись возможности выбраться из дома и побыть вместе с любимым на празднике жизни, который в последнее время обходил ее стороной.
– Ты останешься у меня на все выходные?
– Если
Видимо, Оливер уловил эту перемену в ее настроении, потому что в голосе его появилась особая нежность.
– Дорогая моя, я очень хочу этого. – Он помолчал. – Я соскучился по тебе.
Этих слов было достаточно, чтобы растопить недовольство Кэтрин. И все-таки в Бостон она приехала изрядно взвинченная, едва успевая к назначенному времени. Причиной ее задержки было желание выбрать такой наряд, который понравился бы Оливеру.
Недовольное выражение на лице Оливера, когда он открыл ей Дверь, быстро сменилось восторгом. Он ввел ее в гостиную, снял меховую накидку с плеч и застыл, любуясь. Облегающее длинное платье из золотистой парчи удостоилось его полного одобрения. Он поцеловал ее в обнаженное плечо, скосил глаза туда, где за треугольным вырезом лифа скрывалась ее нежная грудь, и застонал.
– Как хочется ее поцеловать, – прошептал он ей на ухо, и у Кэтрин закружилась голова. – Но если я начну, то мы никуда не поедем. Подожди меня, я быстро.
Оливер умчался в гардеробную, оставив Кэтрин в гостиной. Она впервые была в его квартире и теперь с интересом осматривалась. Обставлена гостиная была дорогой мебелью, на окнах висели красивые шторы, на стенах – картины. Но во всем облике комнаты было что-то бездушное, как обычно бывает в отелях, где люди живут временно.
– Я недавно снял эту квартиру. Пока не знаю, стоит ли ее покупать, – объяснил Оливер, возникнув за ее спиной. – Тебе нравится?
Кэтрин пожала плечами.
– Ты сам все здесь обставлял?
– Нет, этим занимался мой агент. А что, чувствуется?
Кэтрин кивнула.
– Ничего, после приема я покажу тебе свою спальню. Там все сделано по моему вкусу. – Оливер обнял ее за талию и вздохнул. – Я даже поцеловать тебя не смею, чтобы не размазать помаду. Ты сегодня ослепительно красива, страшно тебя показывать. Украдут!
Кэтрин, прильнув к Оливеру, уже готова была вместо приема отправиться с ним в спальню.
– Но надо ехать, – произнес он, не скрывая сожаления.
Прием в честь Рождества давала гигантская корпорация, с которой Оливер сотрудничал в течение последнего месяца. Кэтрин была поражена его роскошью и количеством гостей. После ужина их с Оливером разлучили. Кэтрин беспрерывно приглашали танцевать, и она с упоением отдавалась ритмам музыки в объятиях партнеров. Ей вдруг стало весело, как давно уже не бывало. Она перестала постоянно искать глазами Оливера, войдя во вкус общения с незнакомыми людьми. За ней ухаживали, ею восхищались и говорили изысканные комплименты. Как давно она не была в атмосфере всеобщего веселья! Разгоряченная последним танцем, она подошла к подносу с бокалами шампанского.
– С трудом тебя нашел! – сказал, подходя к ней, Оливер.
Кэтрин подняла на него сияющие глаза.
– Мы с тобой еще не отметили Рождество.
Он
– С праздником, дорогая! – поздравил ее Оливер и чокнулся с ней. – Рад, что тебе здесь понравилось. Но не пора ли нам отправиться домой, как ты считаешь? – спросил он, бросая на нее жадные взгляды.
– Конечно, пора. Я, кажется, немного опьянела, – слукавила Кэтрин, потому что до появления возле нее Оливера она и не думала о нем.
В лимузине, который дожидался их у подъезда, Оливер прижал к себе Кэтрин, скользнув руками под меховую накидку.
Уик-энд они провели в постели, выбираясь оттуда только для того, чтобы поужинать и прогуляться по городу.
После праздника снова потянулись будни, заполненные работой, любовью по часам и долгими ожиданиями телефонных звонков Оливера. Для Кэтрин в этой расписанной по дням и часам жизни таилось завораживающее безумие. Каждая последующая встреча с любовником по страстности не уступала предыдущей. И все-таки их отношения с Оливером, в которых ничего не менялось и которые, похоже, не имели будущего, пугали ее. Все чаще она подумывала о том, что когда-нибудь надоест Оливеру и он расстанется с ней, как расставался прежде с другими любовницами. Однажды она попыталась расспросить его о том, как он жил до нее, с кем проводил время. Оливер, обнимавший ее в этот момент за плечи, убрал руку и спросил недовольным тоном:
– Почему тебя это интересует?
– Хочу больше знать о тебе. По-моему, так естественно между близкими людьми делиться…
– Я ведь не спрашиваю, кто у тебя был до меня, – резко прервал он ее.
Кэтрин промолчала и больше никогда не возвращалась к этой теме. А как ей хотелось тогда, чтобы Оливер просто посидел с ней вечером и поговорил по душам. Но на разговоры у него никогда не оставалось времени. Даже приезжая к ней в поместье на уик-энд, он больше разговаривал по телефону, чем с ней…
Теперь они могли разговаривать часами. Эти разговоры сближали их, создавали атмосферу дружеского союза. Они быстро перешли на «ты». Во время разговоров Кэтрин иногда замечала на себе его странный задумчивый взгляд, в котором читались нежность, печаль и что-то еще, непонятное, никак не вязавшееся с обликом прежнего Оливера. Она вопросительно смотрела на него, тогда он отводил глаза и начинал говорить о чем угодно, только не о том, что их связывает. Да и что их теперь связывает? Болезнь Оливера, и только. Наверное, так уж все женщины устроены, грустно усмехалась в темноте Кэтрин, вечно им чего-нибудь не хватает для полного счастья. И если раньше она мечтала о задушевном друге Оливере, то теперь тосковала по Оливеру страстному любовнику. Все чаще она вспоминала их последнюю встречу перед его поездкой в Лондон…
Как всегда по пятницам, Кэтрин пораньше отпустила прислугу и сама приготовила на ужин то, что любил Оливер. Небольшой столик на двоих она накрыла возле камина в гостиной. Чтобы придать встрече немного романтики, она поставила на стол две свечи и низкую вазу с орхидеями.
Оливер приехал с небольшим опозданием, что само по себе для него нетипично, и очень уставший. Во время ужина он часто задумывался, рассеянно отвечал на ее вопросы, и Кэтрин осторожно спросила:
– У тебя неприятности?