Мой путь в рай
Шрифт:
– А как же мой отец, моя сестра?
– спросил я.
– Ты не вернула мне воспоминания о них. Только периферийные воспоминания.
Тамара фыркнула.
– Не повезло, старик. Мой мозг поджарили. Я понятия не имею, что сохранила, а что потеряла. Мне это не казалось важным.
Я не верил ей, не верил, что она способна на такую черствость. Я однажды заметил, что мы всегда пытаемся представить тех, кого хотим убить, лишенными человеческих качеств. И подумал: может, она в глубине души ненавидит меня, не считает человеком и потому продолжает меня мучить. И меня наполнило чувство ужаса и потери. Я хотел вернуться на Землю, найти свою семью. Корабли готовы к возвращению,
Я не могу вернуться. А Тамаре все равно. Она использовала меня, как тряпку, и выбросила.
– Шлюха!
– закричал я.
– Шлюха!
Зубы мои застучали, и мир покраснел. Я увидел ее как в тумане. И отключился.
Встал со стула и бросился к ней. Я свободен! Я свободен! Она сняла запрет, который мешал мне напасть на нее. И я ударил ее по лицу. Раз. И другой. И третий. Ее инвалидная коляска развернулась. Капли крови брызнули из носа. Но я хотел убить ее. И не просто убить. Поиск. Я схватил ее за горло, оно оказалось теплым, мягким и хрупким. Я могу сломать ей шею, сообразил я и начал медленно и целенаправленно сжимать.
Нужно много времени, чтобы задушить человека.
Голова ее откинулась, лицо покраснело. Она смотрела на меня. Я был холоден и отчужден. Одна-единственная слеза выкатилась из угла ее глаза.
И я вспомнил другую Тамару, ту, что дала мне ощутить свою неумирающую страсть, ту, что говорила:
– Научись бегло владеть мягким языком сердца.
Вспомнил, как она смотрела на меня в симуляторе, смотрела с жалостью и сочувствием, словно я изорванная и выброшенная кукла. Она знала, что я убиваю ее, потому что именно она убила меня. И хотела, чтобы я жил, потому что она украла у меня жизнь. И плакала она потому, что знала, как уничтожила меня. Я снова увидел в ее глазах боль. Даже сейчас она манипулирует мной и плачет, потому что снова уничтожает меня.
Она хотела, чтобы я убил ее. И знала, чего это будет стоить мне.
Я ахнул и отдернул руки. Она хотела умереть в Панаме. Предпочитала умереть, чем оказаться в мозговой сумке, но не могла сама убить себя. И освободила меня, потому что хотела умереть.
– Кончай!
– послышалось из ее микрофона, как только ее легкие снова обрели способность дышать.
– Ты меня ненавидишь! Разве ты можешь не презирать меня?
Она права. Я больше не привязан к ней. Я чувствовал себя, как на острие иглы. Прежний Анжело не мог убить ее. Но я изменился с тех пор, как встретился с Тамарой. Теперь я чувствовал, что способен убить ее. И не был уверен, что буду испытывать угрызения совести. Но выбор у меня свободный. Я отступил, решив навсегда отказаться от оружия.
– Нет, - сказал я.
– Ты знаешь, какие у Гарсона планы на тебя. Ты знаешь, в какую тюрьму он тебя поместит...
– Кончай - немедленно!
– кричала Тамара.
– ...и знаешь, что с Пекаря нам не уйти. И хочешь, чтобы я казнил тебя. Милосердное убийство...
– Убей меня, пока не будет слишком поздно! Гарсон заставит меня причинять боль другим - их будет бесконечно много!
– Но я предан жизни!
– крикнул я, хотя чувствовал, что это неправда.
– Ты будешь жить!
Тамара смотрела на меня, и слезы катились по ее щекам. Потом она рассмеялась - смехом боли и презрения к себе.
– Ты с ним. С Гарсоном. В Панаме мне был нужен человек, который спас бы меня. Большой и сильный. А ты был единственным подходящим куском мяса. Когда ты подключился там в последний раз, я на самом деле подумала, что это Эйриш и что он пытается убить меня. Поэтому я напала на тебя. Ты потерял сознание. И я увидела, что ты лежишь на полу, а Эйриш жив.
– Я кивнул, вспоминая, как все это было на самом деле.
– Я была больна. И страшно устала. Хотела убежать. Хотела, чтобы Эйриш умер. Ты не стал бы увозить меня. Не стал бы убивать ради меня.
– Она всхлипнула.
– Я была больна. В лихорадке... я была вне себя. И дала тебе глубокую программу. Запрограммировала тебя, чтобы ты отвез меня в райский сад. И посмотри, куда ты привез меня!
Из ее микрофона послышался презрительный смех.
Я посмотрел на нее - она в инвалидном кресле, в бесполезном теле, неспособная двигаться, совершенно уничтоженная. А еще через несколько дней - я знал это - Гарсон заключит ее в кимех, а этого она боится больше всего. Все ее хитрые планы ничего ей не дали. Она сказала:
– Итак. Ты можешь не убивать меня. Ты уже отомстил.
Все мои добрые намерения не привели ее ни к чему. Это правда - теперь она попала в свой худший кошмар.
– Да, я отомстил, - ответил я.
– Ты больная и жалкая женщина. С того времени, как мы встретились, ты считала, что смерть - ответ на все проблемы. Какая ограниченность! Какая тупость!
– Ты не понимаешь, что может сделать со мной Гарсон. Не понимаешь, что означает для меня киборгизирование!
– воскликнула Тамара.
– Я встречался и раньше с пуристами тела. Твои страхи не оправданы. Тебя поместят в клетку, где ты никому не сможешь вредить, - ответил я и повернулся, собираясь уходить.
– Ты ошибаешься!
– сказала Тамара.
– Я не хотела вредить тебе. Я была испугана, больна, не знала, что делать. Но клянусь, я никогда не хотела причинить тебе вред!
Я вспомнил нашу встречу в симуляторе, когда она показала мне, что значит жить. И понял, что она пыталась загладить свою вину. Я остановился.
Она продолжала:
– Тебе никогда не приходилось испытывать воспоминания другого человека.
– Ты никогда не сживался с чужими мыслями. Считал, что все думают так же, как ты. Но я побывала во многих сознаниях, была свидетелем такого образа мыслей, который привел бы тебя в ужас. Я побывала в мозгу военных киборгов. Военные хирурги удалили часть их гипоталамуса, химически прекратили выделение определенных гормонов, полностью отрезали их от мира эмоций. И так как они не способны чувствовать, не могут сочувствовать, они утрачивают всякое сходство с человеком.
Я повернулся к ней. Слишком часто я был близок к социопатии, чтобы ее слова не встревожили меня. Я неожиданно понял, почему перспектива заключения в кимехе приводит ее в такой ужас, почему она так отчаянно бросилась бежать от Джафари, почему параноидально обвиняла меня в том, что я киборг.
– Это правда, - сказала Тамара.
– Военные предпочитают такой способ. Это позволяет им легче выполнять работу. Когда ты доставил меня Гарсону, он пообещал мне свободу. Пообещал отпустить меня, если я ему помогу. Но ты видишь, как он держится за меня. Он меня никогда не отпустит. И постоянно ворчит из-за сохранившихся у меня остатков морали. Я слишком часто отказывалась от его предложений. Если он поместит меня в кимех, то превратит в военную модель. И постепенно мне станет все равно. Человеческое сознание, эмоции людей для меня станут только объектами манипулирования. Я стану бесконечно более злой и сильной, чем кажусь тебе сейчас.