Мой район!
Шрифт:
– Ты знаешь, что он с собой всегда нож в кармане таскает?! – тихо сказал Андрей.
– Этот, что ли? – хмыкнул я, вытаскивая подобранную «бабочку».
Тот ничего не ответил. Просто посмотрел на меня странным взглядом, со смесью страха, удивления и, наверное, уважения. Затем судорожно выдохнул.
– Охренеть!
Я вспомнил про милицию и решил уточнить один момент.
– Слушай, Андрей… – начал я, симулируя приступ головной боли. – Видимо, действительно у меня либо сотрясение случилось, либо эта, как ее… Амнезия! Не помню, какой сейчас год?
Примерно секунд пять Гнутов смотрел на меня с таким видом, будто пытался понять, шучу я или нет. Затем все-таки ответил:
– Тысяча девятьсот девяносто третий. Июнь.
– О как! – присвистнул я, на пару мгновений потеряв интерес к собеседнику. – А президент сейчас кто?
– Что значит кто? – еще больше удивился Андрей. – Он один такой! Ельцин! Борис Николаевич!
Я несколько раз кивнул, затем на какое-то время просто ушел в себя.
– Домой пора идти… – Гнутов посмотрел на небо, затем снова на меня. – Ты сам-то как? Выглядишь не очень!
– Вроде бы ничего! – отстраненно отозвался я, постепенно возвращаясь к реальности. – Голова только побаливает.
– Знаешь что, а давай я тебя до дома провожу? А то по глазам вижу, что ты и адрес домашний забыл! – вдруг предложил Гнутов, поднимаясь с плит.
– Не откажусь.
И верно, чего отказываться? Я понятия не имел ни где я, ни куда идти и что делать дальше. И неважно, что у меня за плечами прожитая жизнь. Адреса домашнего, если он, конечно, есть, я тоже не знал.
С каждой минутой у меня только нарастало чувство того, что никакие это не глюки. И совсем это не медикаментозный сон, как это могло показаться. Что, если я реально умер, и мое сознание каким-то фантастическим образом попало в новое тело? Да еще и в другое время!
Какой там сейчас год? Девяносто третий? Это, получается, недавно развалился СССР и сейчас тот самый период, когда в стране черт знает что творится?
Глава 3. Добро пожаловать в 90-е
Гнутов вел меня какими-то тайными тропами.
Мы петляли между узкими дворами и тесными улочками. Я сразу догадался, что он боится встретить на своем пути разбежавшуюся банду Черепа. Ну и пусть, сейчас меня это не волнует совершенно. Я им свое слово уже сказал, правда, далеко не факт, что меня услышали.
Пока шли, я с интересом посматривал по сторонам и не переставал удивляться. Вокруг все было именно таким, каким я запомнил из своей юности.
Веселое было время. Штаны-бананы, водка только у таксистов. Крохотные ларьки, пустые прилавки магазинов. Вишневые девятки, очереди за молоком и мясом. Где-то даже талоны на продукты питания сохранились. Расцвет бандитизма. Тогда жизнь была простой штукой, главное – найти денег. Те, кто были понаглее, считали, что можно просто прийти и забрать их у кого-нибудь. Вляпаться в нехорошую историю можно было, даже просто выйдя из дома, чтобы вынести мусор.
Я как раз тогда в университет поступил. Хорошо, родители меня пропихнули – а плохо, что не доучился. Ну, тут сам виноват, уделял мало времени учебе, за это и поперли.
Невольно заметил за собой, что с каждой минутой версия о том, что все вокруг нереально, становилась все менее правдоподобной. Я все меньше надеялся, что все это сейчас прекратится, и я вернусь к своей нормальной жизни. Да пусть даже и на больничной койке.
Я что, реально в девяностых годах двадцатого века? И тут же в голову напросился другой вопрос – это известное мне прошлое или какая-то альтернативная линия времени?
А впрочем, какая разница?
Вот, на перекрестке я заметил желтую бочку с квасом. В наше время таких уже не встретить. За ней пожилая продавщица в фартуке занималась розливом пенного напитка.
На противоположной стороне, возле обувного магазина, стояли припаркованные машины отечественного производства. Жигули, самых разных моделей. Среди них выделялась новенькая темно-синяя Audi Quattro, вокруг которой столпились мальчишки лет двенадцати, с восторгом заглядывая в салон. Ну конечно, иномарка же, а им очень нравилось рассматривать шкалу спидометра.
Левее разместился продуктовый магазин, типажа девяностых годов, с огромными цветными постерами, закрывая грязные витражные окна. На одном были изображены какие-то яркие шоколадные батончики, на другом Coca-Cola. Логотипы были знакомыми, но явно устаревшими.
Вообще, с развалом СССР многое, что было практически недоступно в советский период, буквально хлынуло с запада потоком. Правда, до глубинки, где, скорее всего, я и оказался, добиралось спустя месяцы, а то и годы.
О, а дальше разместился устаревший рекламный щит, с описанием растворимого апельсинового напитка «Юпи». Мол, просто добавь воды. Я даже улыбнулся, увидев это чудо.
И никаких неоновых вывесок, никто не ходит со смартфонами в руках.
– Андрюха! – окликнул я спутника, глядя на горизонт. – А что это за город?
– Слушай, ну прекрати уже! – возмущенно хмыкнул тот, окинув меня недовольным взглядом. – Не смешно, Антон!
– Да какие уж тут шутки? – задумчиво пробурчал я. – Память что-то совсем подводит.
– Краснодар, ну ты чего?!
Так, ясно. Совсем не глубинка, хотя, насколько я помню, в девяностые годы город практически не развивался. Это во второй половине двухтысячных население и рост инфраструктуры резко пошло вверх.
Сам-то я в Краснодаре прожил какое-то время, но недолго, зато потом часто был проездом и знаю несколько районов. Но сейчас даже понятия не имел, в какой части города я оказался. Смутно знакомый район, уж не Юбилейный ли?!
Гнутов отвернулся и продолжил путь. Он шел чуть впереди и недовольно сопел, а я неторопливо шагал следом, оценивал увиденное, и улыбался. Наверное, в какой-то мере это выглядело глуповато. Но с другой стороны, если на минуточку задуматься, приятно осознавать, что ты уже не пятидесятилетний старпер, которому в жизни откровенно не повезло и она прожита зря, а молодой парень, перед которым все дороги открыты. Это ж можно исправить кучу ошибок, использовать знания из будущего и… Черт возьми, стать кем угодно!