Мой самый-самый бывший
Шрифт:
Тоже жалеет?
От этого почему-то становится немного легче. Что это ошибка не только для меня, но и для нее. Ошибка для всех.
Боковым зрением выхватываю длинную худющую фигурку Левки и тут же забываю о Наде. Все внимание переключается на него. Сгорбился, на плечах уже собранный рюкзак. Идет четко к Теймуразу, в мою сторону даже не косится, будто у него шея в эту сторону не поворачивается. Подходит к Тему и что- то сбивчиво ему говорит, от чего мой приятель встает с корточек и начинает заметно хмуриться. А потом вдруг машет мне рукой, подзывая.
– Сань, иди сюда!
– Ну заче-е-ем?!
– читаю по губам сына.
Иду к ним, внутри опять нарастает напряжение, пробивая все возможные стопы. Что опять?
– Сань, Лёвка обратно домой собрался. Говорит, плохо ему, - хмыкает обескураженно Теймураз, когда подхожу к ним.
– В смысле домой?
– оседаю я.
Перевожу на сына ошарашенный взгляд - тот свой отводит, только желваки на мальчишеских гладких щеках заметно прокатываются.
– Вот так...Домой...Один!
– разводит руками Теймураз и наотмашь рассекает ладонью воздух, - Так, сами тут, короче, разбирайтесь, я пошел!
Достает из-за уха сигарету и, похлопав меня по плечу, уходит к навесам. Остаемся с сыном одни. У меня сразу во рту пересыхает. Одни маты и в голове, и на языке. Ну вот что он выдумал, а?!
– Лёвка, не дури, - цежу сквозь зубы, - Никуда ты не пойдешь.
– Пойду, - упрямо бурчит, рассматривая свои ботинки, - Я дорогу хорошо знаю, ничего со мной не будет. И минуты здесь больше быть не хочу...
Шмыгает носом, горбясь еще сильней. Провалиться на месте хочется от этого всего...Дурдом...
– Нет, один ты никуда не пойдешь. С ума сошел? Хочешь, вместе вернемся. Прямо сейчас.
– С тобой не пойду, - кидает на меня быстрый затравленный взгляд и снова тупит под ноги.
Упертый мелкий баран!
Так он меня злит сейчас, и такая беспомощность вместе с этим накрывает...
Я в каком-то личном аду!
Молчим. Левка упрямо сопит. Переубедить не получится - вижу...Вот же дурачок...
Ну вот что мне с ним делать, а?
– Ну а как еще, Лёвка?
– такая безысходность накатывает, хочется выть, - Ну давай Теймураза попрошу. Не пойдешь ты один, понял меня?!
Молча кивает на это. С Теймуразом пойдет, значит. Обидно, что и говорить.
Так...Ладно...
Озираюсь в поисках Теймураза, а он уже и сам к нам идет. Удачно как, горько усмехнувшись, отмечаю про себя. Хоть что-то так, как мне надо этим долбаным утром.
– Сань, слушай, тут такое дело, там эта Лена, что из Самары, ногу подвернула вчера. Никому не сказала, а с утра опухло все, идти не может. Надька решила ее с мужем обратно потихоньку отвести. Могут и Лёвку, раз такое дело, прихватить. Ты, Лёвыч, как? С Надей пойдешь? Или передумал уже?
Теймураз переводит вопросительный взгляд на сына. Тот жует губы, медля. Влажно и зло сверкают глаза. Косится на меня врагом и кивает.
– С Надей пойду, - сипит.
Снова кидает быстрый взгляд на меня, а потом опять смотрит только на Теймураза.
– Все тогда, давайте, пока…
Поправляет рюкзак на тощих плечах и плетется к Наде. Провожаю его взглядом, онемев.
Шикарно, блять…То есть даже Надя лучше, чем я?!
– Что это с ним? – интересуется Теймураз, щурясь.
– Да так…подросток…о своем…- рассеянно бормочу я.
– Ну понятно, у моей Гульки тоже бывает, да, - вздыхает Теймураз.
В этот момент из дальней палатки выглядывает заспанная, лохматая Алиска. Зевает, потягивается, трет не открывающиеся глаза и почти по приборам бредет ко мне. Обнимает с размаху за талию, упирается помятой мордашкой в живот, повисает.
– Привет, пап, - сонно-сонно бурчит, раскачиваясь.
От этой простой, обычной ласки меня так прошибает, что в глазах жжет. Обнимаю дочку как могу крепко, целую в рыжую макушку, шумно вдыхаю ее еще такой детский чистый запах. Алиска вырывается, возмущаясь, что я ее сейчас задушу.
А я просто не могу отпустить. Будто судорогой тело свело. Хоть с мелкой побуду этот день. Хоть так…
16. Лиза
16. Лиза
Трогаю кончиками пальцев толстое холодное стекло иллюминатора - за бортом уже густая ночь. И Ставрополь, расстелившийся под крылом самолета, кажется огромным живым спрутом, сотканным из тысячи огней. Я знаю, что вокруг города бесконечные поля, но сейчас все черно, и он будто утопает в этой бездонной глубокой черноте.
Ощущаю внутренний нервный трепет, наблюдая, как самолет кружит над землей, заходя на посадку. Знакомое всем волнение путешественников множится на впечатления от моей короткой поездки в Сочи. Начиналась она с, будем честными, «назло мужу», а заканчивается, как у меня часто бывает, мыслью «быстрей бы к нему».
В очередной раз я доказала себе, что мир мой крутится только вокруг одного человека, и этот человек - не я сама. Психологи говорят, что так нельзя. Но что я могу поделать, если нет никаких сил ни веселиться, ни отдыхать, если мы в этот момент в ссоре, если мне неспокойно, если кажется, что-то идет не так. Дурное, беспочвенное предчувствие выкручивает наизнанку и все, чего мне хочется, это заглянуть в Сашкины глаза и прочувствовать, что все хорошо.
Доходит уже до смешного.
Я ведь ехала развеяться, отвлечься. Ляпнула ему даже, что устала от него тогда, на кухне ресторана. Дура...Выражение Сашкиного лица после этих запальчивых слов в итоге преследовало меня всю поездку. Наверно Цезарь на Брута примерно так же смотрел, пытаясь вытащить за рукоять всаженный нож...
Но поздно сожалеть. Уже, сказала, да...
Казалось бы, ну выкинь из головы. И правда, отдохни от повторяющейся как заезженная пластинка повседневности. Разберетесь потом. Всегда ведь разбирались...