Мой шейх

Люси Форестер проверила систему навигации, немного скорректировала траекторию движения и заставила себя расслабить пальцы, которые, казалось, были уже одним целым с рулем. От напряжения они стали почти белыми. Надо осмотреться, насладиться видом, подумала она.

Да… Здесь не очень живописное место… Единственное, что радовало, — горы. Они выглядели острее и четче, чем с береговой линии. За исключением редких кустарников, покрытых пылью, зелени не было совсем.

Глазам не хватало

влаги, они чесались от солнца, которое проникало даже через солнцезащитные очки. Люси казалось, что в них полно песка, и только взгляд на что-нибудь зеленое помог бы ей. Даже если это будет мираж…

Мучимая жаждой и голодом, она поняла, что одного гнева мало, чтобы поддержать ее жизненные силы. Бутылка воды уже давно была выпита.

Она всем своим телом чувствовала каждую трещинку на поверхности сухой земли. Казалось, еще немного, — и она будет при смерти.

Люси ничего не могла понять. Согласно карте до лагеря Стива было не более ста пятнадцати миль. Три часа, максимум четыре. Она уже давно должна быть там.

На мгновение она закрыла глаза, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя лучше. Это была ее ошибка. В мгновение ока ее «4x4» накренился вперед, ремень безопасности натянулся до предела, и Люси не удержала руль. Прежде чем она смогла среагировать, правое переднее колесо на что-то наехало, машину тряхнуло и несколько мгновений спустя перевернуло вверх тормашками.

Когда Люси смогла сфокусировать взгляд, то мир оказался под странным углом. Вокруг не было слышно ни звука.

Наконец-то зеленый цвет вернулся, подумала она. Уже, должно быть, близко. Через трещины лобового стекла она пыталась понять, где находится. Какие-то деревья, стена…

Она что, в садах Вавилона? Нет. Этого не может быть. Вавилон был не в Рамал-Хамра… Это… какое-то другое место.

Может, она мертва?

Наверное: ведь в раю, говорят, зелено и тихо… Только вот ворота, которые она заметила в стене, были из дерева, а не из жемчуга, как обещал священник.

Зато дерево, несомненно, гораздо красивее любого жемчуга.

На самом деле сама стена и дверь были скучного охрового цвета, как и вся пустыня. И покрыты вековой пылью, приносимой ветром. Если бы не тень, которую стена отбрасывала благодаря садящемуся солнцу, то Люси ее и не заметила бы.

А вот ангел выглядел очень даже реально.

Звуки стали до нее доноситься обрывками, постепенно возвращая сознание. Люси слышала звук остывающего двигателя, шелест листов бумаги. Дневник, подумала она. Он лежал среди других вещей, которые оказались выброшенными из машины. Ветер уносил бумагу, забирая воспоминания из ее жизни. Она закрыла глаза.

Трудно сказать, прошла минута или часы, прежде чем она снова их открыла. Кап, кап, кап… Тормозная жидкость, подумала она.

Надо что-то с этим сделать. Найти течь, заткнуть чем-нибудь дыру, или быть беде.

Ошеломленная своим безразличием, она запаниковала

и попыталась освободиться от ремня безопасности. Начала его дергать — и тут же остановилась. Замерла от режущей боли. Надо собрать всю энергию, чтобы выйти из машины. И тут она почувствовала резкий запах бензина.

Бензин капает на раскаленный метал…

Она моментально пришла в себя. Какой рай? Да это же ад, и она находится у самых его ворот. Страх проникал в ее сознание, заставляя сильнее нажимать на кнопку замка, чтобы высвободить ремень.

Пальцы были мокрыми от волнения и не могли справиться с замком. Запах бензина все усиливался, и она паниковала все сильнее. Теряя контроль, Люси начала биться в попытках вырваться из западни.

— Тихо, тихо, я помогу.

Она услышала слова, но все еще пыталась освободиться.

— Не двигайся же ты!

Не жесткий приказ и не свирепый ястребиный взгляд заставил ее замереть. У незнакомца в руках был нож, так близко поднесенный к ее горлу, что она почти ощущала запах металла.

Многовато всего за один день…

Ханиф Аль-Хатиб выругался, когда женщина потеряла сознание, затем одним движением ножа освободил ее от ремня безопасности, вытащил на палящее солнце и ловко положил на седло коня. В машине уже, казалось, не оставалось воздуха, все вокруг было пропитано бензином. Времени обходительно обращаться с девушкой не было, и, придерживая почти бездыханное тело рукой, он стегнул коня, чтобы тот поскорее ускакал от опасного места.

Когда машина загорелась, они находились еще достаточно близко, чтобы почувствовать жар огня.

Люси услышала голоса, но не могла понять, о чем говорят. Она ощущала биение чьего-то сердца. Кто-то держал ее очень крепко. И непонятно почему она решила, что, пока этот человек ее держит, опасность ей не грозит.

Ничего, кроме критической ситуации, не привело бы Ханифа Аль-Хатиба в больницу. Он все там ненавидел: запах, шепот в главном холле, звуки аппаратуры, измеряющей чьи-то жизни сигналами.

Непреодолимое чувство вины… Помощник Ханифа, его младший кузен, сделал все возможное, чтобы он не пошел в реанимацию.

Уговаривал его остаться на улице, убеждал, что сам справится.

Захир был очень настойчив, но Ханиф все равно пошел — хотел убедиться в том, что врачи сделают все, чтобы помочь пострадавшей.

Одинокая женщина, иностранка, гнала по пустыне, как будто ее преследовали черти из ада. Это не похоже на несчастный случай, подумал он.

Поскольку у него не было времени, чтобы переодеться, и его лицо было покрыто слоем пыли после сегодняшней охоты, никто его не мог узнать. Что, собственно говоря, только радовало. Последнее, что ему хотелось, — это привлечь внимание местной прессы. Он ценил свою свободу, а молодая леди, которую он спас, нуждалась лишь во внимании врачей. Журналисты могли бы много чего напридумывать о сыне эмира.