Мой сладкий грех
Шрифт:
— Не торопи события, скоро узнаешь.
Через пятнадцать минут выезжаю за город, держу путь на горную трассу. Карина начинает причитать, снова заваливать вопросами куда и зачем. Я абстрагируюсь, молчу, стараюсь не сорваться. Сворачиваю на мост через реку, через двести метров ухожу на грунтовку, ведущую в лес. У Карины начинается паника, она начинает плакать.
— Назар, что происходит? Куда ты меня везешь?
Сворачиваю еще раз и доезжаю до конца уже даже не дороги, а широкой тропинки. Останавливаюсь у самого обрыва, внизу горная река, правда в этом месте она больше похожа на ручеек. Зато обрыв глубокий и широкий.
Глушу
— Где сейчас твой брат?
— Какой брат? — от страха прекращаются слезы, и она переходит на шепот.
— Черных Александр Юрьевич, 23 года, уроженец Новороссийска. Ты ведь тоже оттуда родом, кажется?
— Я не знаю…
— Это неправильный ответ. Еще один неправильный, я закрою тебя в машине и спущу в этот обрыв! Чтобы почувствовала то, что пережила Ника! — голос дрожит от злости, жар приливает к лицу. — У тебя есть тридцать секунд подумать: либо ты мне рассказываешь, как заплатила этому чмырю, чтобы он повредил тормоза, либо тебя больше никто не найдет. А его я найду немного позже. Менты уже все знают, но я хочу первый до него добраться, у меня прямо мечта за эти дни появилась. Ты, кстати, как заказчик пойдешь под статью.
Ее глаза загораются ужасом, в руках появляется мандраж, голос срывается.
— Я написала ему в тот день, что передумала, но он не прочитал смс. И трубку не брал специально! Понимал, что деньги придется вернуть, — рыдает она. — Это ведь легко, проверить переписку!
— Конечно, все проверят! Будешь к ментам, как на работу ходить, если не скажешь, куда он мог слиться! — ору я, меня трясет нешуточно, пульс орет сиреной и сердце чуть не выскакивает из грудины.
— Он на квартире жил, а потом исчез. Я сама дозвониться не могу. Назар, я пьяная была, когда его попросила об этом. Мы в клубе встретились в тот вечер, я не соображала! Поверь, я не хотела, поверь мне! — она снова начинает рыдать, заламывает руки, похоже осознает, куда влипла.
— Ты, с*ка редкая! Как может женщина быть такой жестокой? В моем окружении нет ни одного мужика, который бы замахнулся на такое! Ты кого хотела убить? Меня?! Нику?! Или кто первый сядет за руль? Не принципиально, правда?
— Я не хочу это слушать! — она закрывает лицо руками, шатается взад-вперед, ее паника и страх перерастают в истерику. — Я не хотела, чтобы так произошло!
Сдаю назад, понимаю, что она не знает где он, так и думал, что подался в бега.
Выезжаю на трассу, Карина переводит обезумевший взгляд с меня на дорогу и обратно. Боится задать вопрос.
— В ментовку тебя сдам, там умеют память освежать.
— Нет, пожалуйста! Я не знаю где его искать, я не хочу в полицию! — истерит она.
Ненавижу ее в этот момент, просто больше не могу выносить, руки так и тянутся придушить. Сворачиваю на обочину, снимаю блокировку с замков.
— Выходи! — смотрит с недоумением, а меня мелко трясет, душно находится с ней в одном пространстве. — Даже не пытайся бежать, только усугубишь свое положение. Твое фото и данные разосланы куда нужно, даже если и получится, я тебя через интерпол найду. Завтра передадут информацию в агентство.
— Не надо, прошу тебя! Не сообщайте на работу, я расскажу в полиции как все было.
— Выходи на х*р, пока не выкинул!
Она выскакивает из машины, а я даю по газам, оставляя ее позади. Еду и не понимаю, легче мне, что все стало понятно, или нет. Пока я не чувствую облегчения. Мне нужно найти этого урода.
Глава 19
Ника
Вчера
Назара нет второй день, уехал, не сказав куда. Просто написал, что по делам. Он в последнее время отстранился, постоянно чем-то занят, и даже, когда приходит, все время о чем-то думает.
Этот его отъезд дался мне особенно тяжело. Сначала я даже подумала, что он психанул на меня. Но потом случайно услышала, как папа сказал маме, что он поехал в Новороссийск, вроде там видели виновника аварии.
На прошлых выходных меня ошарашила визитом Карина.
— Привет, мы можем поговорить? — она стоит в дверях и смотрит умоляющим взглядом.
Меня передергивает, я одна дома, не знаю, что у нее на уме. Тем не менее, делаю равнодушное выражение лица и отвечаю небрежно.
— Мне кажется, ты ошиблась дверью.
— Выслушай меня, пожалуйста!
Пропускаю ее внутрь, проходим в гостиную, без слов указываю на диван. Она какое-то время собирается с мыслями.
— Я попросила брата подстроить аварию после того, как увидела тебя за рулем Мерседеса. Вы ехали такие счастливые, у меня просто сорвало крышу. Он никогда мне не давал руль, хотя я просила. Тема была закрыта четко и безоговорочно, в стиле Волкова. И тут такая картина… В тот вечер я перепила, Сашка пришел в клуб, просил денег. Он у нас проблемный, вечно в каких-то историях и всегда без денег. Я сказала, что он может заработать, он согласился не раздумывая, я перечислила ему на карту сумму и он ушел. Когда на следующий день пришла в себя, стала звонить ему, чтобы отменить все, но он не брал трубку, писала ему, он не читал смс. А потом на следующий день я узнала, что с тобой случилось…
— Зачем мне эта история? Ты думаешь мне нужны твои объяснения?
— Просто пытаюсь достучаться. Мне светит статья, Назар не хочет меня слышать.
— А я должна услышать? Может, пожалеть тебя еще, поблагодарить, что осталась жива? — возмущаюсь ее наглости.
— Давай по-честному. Он был со мной, и ты об этом знала. Пока я была в поездке по работе, ты влезла в наши отношения и отодвинула меня. Даже хуже. Так как он со мной расстался, без капли сожаления и вины, мне казалось, меня вышвырнули на помойку. Тебе кажется это легко пережить? Если бы он с тобой так поступил, ты как бы относилась к его новой пассии?
Закусываю губу, понимаю, что она права. Да, влезла и разрушила. А она же, наверняка, любила его, как и я. Ей, должно быть, безумно больно, по сути, это предательство. Я даже не задумывалась об этом, ни разу, пока была с Назаром.
— Это не значит, что у тебя есть право лишать человека жизни или калечить, — говорю, уже без твердой уверенности в голосе.
— Это была минутная слабость, а потом я просто не могла ничего сделать.
— А предупредить Назара нельзя было?
— Я боялась, лелеяла надежду, что Сашка просто смоется с деньгами и не станет ничего совершать.