Мой спаситель
Шрифт:
Ему приходилось надеяться только на то, что Сомбра, узнав о ее настоящей ценности, как торговец живым товаром, не упустит шанс заработать крупный куш и... не причинит ей вреда.
С вершины холма Дункан видел мрачный силуэт «Черной короны», зловеще выделявшийся на фоне еще более черного моря. Его три мачты со свернутыми парусами напоминали скелет доисторического ящера. Он вздрогнул, когда в складки его поношенной накидки пробрался сырой туман. Потом, глубоко вздохнув, он шагнул вперед.
Холден схватил его за плечо:
— Ты не взойдешь на борт.
Это
— Ты же знаешь, на что способен этот негодяй.
Холден сурово сжал губы и кивнул.
— Но Сомбра — это мое неоконченное дело, Дункан, а не твое.
— Послушайте, вы, двое, — прошипел Роберт. — Ваш отец оторвет мне голову, если я позволю кому-либо из вас отправиться на борт корабля Эль Галло. — Он расправил плечи и откашлялся. — Поэтому пойду я.
Гарт обернулся.
— Чушь! Это совершенно невозможно, Роберт. Я лучше всех понимаю их язык. И поэтому идти должен я...
Холден схватил Гарта за грудки.
— Даже не думай об этом, мой маленький братишка.
— Это невозможно, Гарт, — Роберт покачал головой. — Твоя мать съест меня живьем, если я позволю тебе...
Дункан ухватил Роберта за отвороты его накидки и тихо заговорил, почти зашептал, сдерживая ярость.
— Ты не обмолвишься об этом ни единым словом нашей матери, Роберт, или я переломаю тебе все кости! Собственно говоря, — добавил он, отпуская Роберта, — я возьму с вас клятву, со всех. Вы ничего не скажете об этом родителям, ни слова. Вы меня поняли?
Холден негромко выругался, но дал согласие. Гарт торжественно кивнул. Роберт согласился неохотно.
— Ну ладно, но я не позволю никому из вас подняться на борт этого пиратского корабля, — добавил он.
— Роберт, будь благоразумен, — вздохнул Гарт. — Ты не можешь...
— Подождите, — Дункан обвел взглядом своих полных решимости соратников. Существовал только один способ покончить с этим спором. Никто не в силах был желать более лояльных сторонников, но это было его дело. Во всем был виноват только он. Значит, ему одному и предстояло войти в логово дракона.
— Вероятно, лучше всего пойти Гарту, — заявил Дункан, задумчиво потирая подбородок. — В конце концов, он — лучший мечник.
— Не будь дураком! — воскликнул Холден.
— Что! Лучший... — поперхнулся Роберт. — Гарт не способен отрубить конец жареной бараньей ноги!
— Вы меня оскорбляете? — не веря своим ушам, спросил Гарт. — Мне кажется, вы меня оскорбляете! А кто скинул тебя с лошади на последнем турнире?
— Случайность! К тому моменту, когда ты достал свой меч...
— Это я пришел тебе на помощь, — сообщил Холден Роберту. — Ты сражался, как женщина...
Дункан удалился, оставив их продолжать спор. Он хорошо знал, что был единственным, кто годился для такого предприятия. При свете луны он быстрым шагом направился к «Черной короне» и девушке своего сердца, попавшей в беду.
Под покровом ночи Дункану не составило особого труда пробраться на борт «Черной короны». Накидка окутывала его подобно темному облаку. Чтобы изменить внешность до неузнаваемости,
Поэтому часовой у главной мачты оказался для него полной неожиданностью. Дункан едва не наступил на его тень, прежде чем успел заметить мужчину. Сердце бешено забилось в груди, и он замер, превратившись в статую. К счастью, матрос не позволил своим обязанностям часового помешать ему сполна наслаждаться жизнью, как его более счастливые сотоварищи. Пока Дункан стоял, затаив дыхание, пират в несколько глотков опустошил кувшин с элем и довольно рыгнул.
Дункан осторожно отступил назад, упершись спиной в покоробленный фальшборт, пока часовой выражал недовольство внезапной нехваткой живительной влаги. Но тут накидка Дункана зацепилась за торчащий крюк, отчего раздался негромки но отчетливый в ночи треск рвущейся материи.
— Эй! — вскричал часовой, разворачиваясь на месте.
Убегать было слишком поздно. Дункан разразился тирадой самых грязных испанских ругательств, какие только знал, и на чал пьяно сражаться с запутавшимся плащом так, словно ему противостоял сам дьявол. Часовой сразу же расслабился, хихикая над явной неудачей кого-то из своих приятелей, а Дункан наконец рывком освободил плащ.
— Идиот! — прорычал часовой.
Дункан не мог с ним не согласиться. Он и в самом деле был идиотом. Но сейчас наступил неподходящий момент, чтобы обсуждать это.
— Урод, — проворчал он в ответ, плюнув часовому под ноги. После чего заковылял в сторону кают в носовом трюме.
Лине должна была находиться гам. Сомбра не мог рисковать, выставив свой ценный груз на обозрение всего экипажа. Но знал он и то, что сразу найти ему нужное помещение вряд ли удастся. Приглядываясь к двум одинаковым люкам, он пару секунд мешкал, затем вознес небесам короткую молитву и рывком поднял крышку люка слева.
Торговки шерстью нигде не было видно.
Вместо этого Дункан стал свидетелем весьма оживленной игры в кости. Трое изрядно пьяных испанцев сгрудились вокруг дубовой бочки, сжимая в потных ладонях серебряные монеты. Он негромко выругался. Пробормотав извинения, он попытался ускользнуть, но было уже слишком поздно. Его заметили.
— Эй, нам нужен четвертый, а, Христофоро? — спросил один из них.
— Si .Входи, входи. Твое первое плавание с Эль Галло, нет? — он подмигнул первому.
Дункан выругался, теперь уже вслух.
— Тогда ты девственник, нет? Ну так мы сломаем тебя. Медленно. Нежно. — Он улыбнулся. Двух передних зубов у него не было. — Подходи, садись, — он сделал приглашающий жест. — Антонио, налей нашему другу выпить.
Выбора у Дункана не было. Ему придется присоединиться к ним. Он мог только молиться, что игра надоест им до того времени, когда корабль отчалит от берега.