Мой спаситель
Шрифт:
У Дункана сердце замерло в груди. Благородный дон Лине...
— Господи Иисусе! — выдохнул он.
Все обычно собирались в баре под названием «Щучья голова». В переполненном пивном баре распространялись слухи, заключались сделки, а нищий сброд пытался втереться в доверие к состоятельным купцам. Стоило немного посидеть там, чтобы узнать все последние новости, включая местонахождение пропавшей торговки шерстью.
За целый день Дункан так ничего и не узнал. От палатки Лине не осталось и следа. Все, что смогли ему поведать торговцы шерстью, так это то, что
Вместе с Робертом, Гартом и Холденом они обыскали все окрестные леса, заглянули во все дупла деревьев, перевернули все валуны, под которыми мог спрятаться человек, и обшарили берега протекавшей неподалеку опасной речушки. Они не прекращали поисков до тех пор, пока последний луч солнца не скрылся за горизонтом, опустив на лес туманно-серую дымку. Все оказалось напрасно — она просто исчезла, растворилась в воздухе.
А он потерпел неудачу. Он пообещал Лине защитить ее и не сдержал слова.
Роберт пытался подбодрить его, уверяя, что еще не все потеряно. Гарт убеждал его, что он ни в чем не виноват. И только Холден понимал его. Дункан скорее бы умер, чем прекратил поиски.
Он сделал знак подавальщице принести ему еще одну кружку эля, откинулся на скамье в самом укромном местечке пивной и плотнее закутался в потертый шерстяной плащ, слушая, наблюдая и выжидая.
В пивной стоял гул. Два разряженных в бархат молодчика раздраженно, но негромко обсуждали возросшие цены на шелк. В уголке храпела нищая старуха, свернувшись в комочек и закутавшись в рваные лохмотья, которые, похоже, были всем ее имуществом. Какой-то матрос приставал к девушке-подавальщице с непристойными предложениями. Исходящий потом торговец кожей при свете свечи подсчитывал дневную выручку, быстро царапая какие-то цифры в гроссбухе. Но Дункана интересовали только испанцы.
Чернобородый в центре бара явно выпил слишком много. Его рыжеволосый приятель, видно, сказал ему об этом, когда тот, опрокинув в глотку очередную кружку с элем, пролил добрую половину на руку, грубо обмотанную какой-то тряпкой. Не успел тот взрывом проклятий отметить это событие, как еще один испанский мошенник вошел в пивную, чем привлек к себе внимание Дункана. Рыжеволосый парень широким приятельским жестом пригласил вновь прибывшего за стол.
В основном они просто трепались ни о чем — хвастались, поддразнивали друг друга, обменивались пошлостями и непристойностями. Дункан решил, что если он хочет услышать содержательный разговор, то должен направить его в нужное русло.
Допив одним глотком эль, он рукавом стер пену с губ, а остатки пива вылил на свою одежду. Взлохматив волосы, он натянул капюшон пониже, чтобы скрыть лицо, и, шатаясь, поднялся на ноги. Сунув руки в складки поношенной накидки, он сгорбился и нетвердой походкой направился к испанцам.
— Прошу прощения, — прохрипел Дункан скрипучим старушечьим голосом.
Чернобородый оторопел от такого нахальства. Рыжеволосый принялся демонстративно махать рукой перед собой, якобы отгоняя исходящий от Дункана запах прокисшего эля.
— Что тебе нужно, вонючая карга? — раздраженно поинтересовался рыжеволосый.
Дункан с самым таинственным видом, на какой он только был способен, наклонился к уху рыжеволосого и прошептал по-испански:
— Меня прислал Эль Галло.
— Прислал зачем? Чтобы ты своей сморщенной задницей отполировала мои сапоги?
Испанцы разразились громогласным смехом.
Когда они немного успокоились, Дункан продолжал:
— Он хочет, чтобы я нашла того, кого называют Сомбра.
Трое пиратов сразу же притихли и разинули от удивления рты.
— Сомбру? — пробормотал черноволосый.
— Ш-ш! — рыжеволосый встревоженно огляделся по сторонам, потом рывком притянул Дункана к себе, вцепившись в его накидку. — Эль Галло приказал тебе отправиться к Сомбре? — прошептал он.
— Si ,— откликнулся Дункан. Потом он зашелся хриплым кашлем, отчего рыжеволосый с отвращением отдернул руку. — Он сказал, что я могу получить работу.
— Работу! — пролаял третий их собутыльник.
Испанцы критическими взглядами окинули сгорбленную фигуру Дункана, потом переглянулись. В конце концов рыжеволосый кивнул, прикрыв волосатой рукой кривую ухмылку.
— Да, теперь, когда я поразмыслил над этим si, в гареме у Сомбры, может, и найдется местечко для такой молоденькой славной штучки, как ты.
Два его компаньона фыркнули в свои кружки с элем.
Догадка Дункана оказалась верной. Должно быть, уже не в первый раз Эль Галло развлекался подобным образом, присылая Сомбре старую каргу.
— Ступай на пристань, милашка, — продолжал рыжеволосый. — Спросишь «Черную корону». Сомбра будет на борту.
Дункан пробормотал что-то в знак благодарности и шаркающей походкой направился к выходу, в то время как пираты вслух рассуждали о том, чем закончится эта шутка.
— Он вышвырнет ее прямо в море, — предположил чернобородый, — эту беззубую старуху.
— Подождите, — вмешался рыжеволосый. — Беззубую? Ты сказал, беззубую? — Он выдавил короткий смешок. — Ага, в таком случае, может быть, у Сомбры все-таки найдется для нее работенка.
Дункан с легкостью представил себе тот грубый жест, который, без сомнения, сопровождал это замечание. Не обращая больше на них внимания, он, проходя мимо спавшей старой нищенки, тайком сунул ей в ладонь серебряную монету и вышел из «Щучьей головы».
— Ты думаешь, она на борту? — прошептал Роберт.
Холден и Гарт проследили за взглядом Роберта, смотревшего на огромное судно, зловеще покачивающееся у залитого лунным светом пирса.
— Да, — мрачно откликнулся Дункан. Но он отказывался думать о том, что с ней там могло случиться. Если по вине Сомбры с ее головки упадет хоть один волосок... Он стиснул зубы, стараясь унять страх и ярость, которые преобладали в дайной ситуации над благоразумием. В случившемся с Лине была только его вина. Ему не следовало ни на мгновение выпускать ее из виду. Ни на мгновение.