Мой спаситель
Шрифт:
Внезапно ему в голову пришла блестящая идея. Ему представилась великолепная возможность преподать Лине де Монфор урок о том, что у представителей низших классов тоже есть честь и достоинство. В конце концов, он сам не раз наблюдал за рыцарским поведением беднейших крестьян и видел честь и достоинство в самых жалких лачугах. Ему представился шанс доказать, что не состояние и титул делают джентльмена джентльменом.
Дункан приставил зубья вил к выступающему кадыку пирата.
— Мне следовало бы заколоть тебя, негодяй, — объявил он, — но я не сделаю этого. Я не хочу причинять
Томас по-прежнему не сводил глаз с длинных зубьев перед собой.
— Вы двое, — продолжал он, приведя Клайва в чувство пинком по тощей заднице, — вернетесь к Эль Галло. Вы скажете ему, что заглянули в глаза смерти и я оставил вас в живых. Да, еще вы предупредите его, что если кто-нибудь тронет хотя бы волос на голове леди Лине де Монфор, то ему придется иметь дело с... — Он выпрямился, озаренный новой блестящей идеей. — С единственным человеком, который когда-либо нанес поражение самому сэру Холдену де Ваэру.
— Де Ваэру... — выдохнул Клайв. — Но никто и никогда...
— А в следующий раз я могу и не проявить подобного милосердия. — С этими словами он опустил вилы.
Томас отполз назад и направился к выходу, позабыв и о своем мече, и о своем напарнике. Клайв на четвереньках последовал за ним. Дункан кольнул его вилами в зад с силой, как раз достаточной для того, чтобы пираты поспешили убраться за дверь амбара в поисках безопасности. Испанцы вскрикнули и пустились наутек.
Лине стояла с открытым ртом, а вокруг нее постепенно оседала пыль. Она просто стояла и смотрела в спину своего необычного спасителя — на его измятую одежду и спутанные волосы, в которых застряли соломинки. Неужели она все расслышала правильно? Она готова была поклясться, что он назвал ее леди. Он проявил по отношению к пиратам благородство знатного лорда, отпустив с предупреждением, которое ни о чем не говорило. Неужели у этого цыгана все-таки были свои принципы?
Нет, решила она, тряхнув головой, особенно после этой беспардонной лжи, которую он сочинил, заявив, что победил Холдена де Ваэра.
Она отряхнула соломинки со своей куртки.
— Если вы собираетесь и дальше лгать, советую вам делать это более тонко. Холден де Ваэр, подумать только!
Он обернулся к ней, и от ужаса слова замерли у нее на языке. Она молча смотрела, как ярко-красные бусинки побежали вниз по груди цыгана, пачкая белое полотно его туники.
— Вы ранены, — выдохнула она.
Дункан нахмурился и посмотрел вниз. Это? Это всего лишь царапина. Забинтовать ее какой-нибудь тряпицей, и порез заживет за неделю.
— Это ерун... — Святой Боже! Лине стала белой как снег. Она выглядела так, словно вот-вот лишится чувств. Сердце замерло у него в груди. Она ранена? Забыв о своей царапине, он быстро подошел к ней и схватил за плечи, его глаза излучали заботу. — С вами все в порядке? — спросил он охрипшим от волнения голосом.
Она отшатнулась, и глаза у нее закатились, как у перепуганной дамской лошади, когда она вновь посмотрела на его грудь.
— Вы ранены, — пробормотала она.
Он прищурился и быстро осмотрел ее в поисках ран. Она казалась невредимой, слава Богу.
Но она все еще была бледна как смерть.
— Так много крови, — прошептала она слабым голосом.
Ее забота тронула его.
— У меня ее достаточно, миледи, так что можно не бояться, — заверил он ее, задирая подол своей туники и прижимая его к ране, чтобы остановить кровотечение. — Это всего лишь царапина.
Лине перевела дух и заставила себя успокоиться. Если цыган может терпеть такую рану, то и она тоже. Она отвернулась, запустила руку под накидку и оторвала большой лоскут своего нижнего белья. Прикусив нижнюю губу, чтобы та не дрожала, она подошла к нему. Но заставить себя посмотреть на ужасную рану она не могла. Отведя глаза, она доверилась своим рукам и вслепую прижала материю к ране.
Он накрыл ее руку, лежавшую на его груди, своей. В его глазах светилось любопытство.
— Вы никогда не убивали мужчину кинжалом, — сказал он, вспоминая ее хвастовство.
— Нет, — ответила она, слишком взволнованная, чтобы лгать.
— Вы ведь сама кротость, правда, под всеми этими толстыми слоями шерсти, не так ли?
Ее молчание было красноречивее любого ответа.
— Тогда я рад, что пощадил этих двоих, — мягко сказал Дункан. Он осторожно отвел ее перепачканные кровью пальцы, все равно они были не в силах выполнить непривычную для них задачу. — Ступайте, вытрите руки о солому. Я сам перевяжусь, — пробормотал он.
Она посмотрела на свои руки и попыталась представить, что пальцы перепачканы карминовым красителем, а не его кровью.
— Я никогда не выносила вида крови, — с некоторым отвращением пробормотала она.
— Для женщины, не способной видеть кровь, — заметил он, морщась от боли, туго забинтовывая рану на боку, — вы достаточно кровожадны. — Он многозначительно посмотрел на свою ладонь, на которой до сих пор отчетливо были видны отпечатки ее зубов.
Лине покраснела, но, к счастью, от необходимости отвечать ее избавила ворвавшаяся в амбар жена фермера.
— Поль! — заверещала женщина, увидев своего супруга на земле. Ее голос пробудил бедного малого от его неестественного забытья. Женщина с горящими диким блеском глазами набросилась на цыгана с обвинениями: — Вы! Вы — неблагодарный негодяй! Я дала вам хлеба, и вот как вы отплатили мне — избили моего супруга. Убирайтесь отсюда! Убирайтесь!
— Отродье дьявола! Проклятый лгун...
— Как вы смеете! — вскричала Лине, величественным жестом поправив свои юбки. — Послушайте, вы, сумасбродная женщина! Если бы не этот мужчина, ваш супруг был бы уже мертв!
— А вы! Вас бы сейчас какой-нибудь морской разбойник нес на плече на рынок рабов!
Уголки губ Дункана растянулись в довольной улыбке. Высокомерный ангелочек пребывала в крайнем раздражении. Это был неожиданный поворот — Лине де Монфор встала на его защиту.
Матильда была явно ошарашена. Она вопросительно взглянула на него.
— Кто она?
Дункан изо всех сил постарался сохранить серьезное выражение лица.
— Это, — церемонно начал он, — леди Лине де Мон...