Мой Super сосед
Шрифт:
Нет, это неправда. Влад любит меня. Он сам это сказал. Он устроил для нас свидание, он был со мной нежен. В начале нашего знакомства он, конечно, был тем еще придурком, но ведь сейчас все изменилось.
Если он работает на плохих людей, зачем тогда спасал меня от них же? Зачем… зачем записывал то видео?
Мысли роились в моей голове, сводя меня с ума. Я ничего не понимала. Не хотела верить в сказанное Димой.
Нет, он врет.
— Я хочу поговорить с ним, — произношу уверенно, встретившись взглядом с мужчиной.
— Нет.
— Ты не можешь запретить мне. К нему ведь пускают посетителей, правда? Это
— Это невозможно. Как, по-твоему, это будет выглядеть? Дочь следователя, который ведет дело, пришла навестить одного из главных подозреваемых!
— А мне все равно, как это будет выглядеть! Я хочу увидеться с ним! Пусть скажет мне все в лицо! Пусть сам признается, что использовал меня! — Меня накрывает истерика, потому что я не представляю, как теперь жить дальше. Что будет со мной? Что будет с Владом? Что будет с нами? — И вообще, столько лет спустя ты наконец-то вспомнил, что у тебя есть дочь? Поверь, об этом давно все забыли! Ты никогда не поддерживал меня, звонил раз в месяц, приезжал раз в год! Думаешь, купил квартиру и откупился за все те годы, что жил вдали от нас? Ты никакой мне не отец, ясно? Меня воспитал Игорь, образование дал Игорь, на родительские собрания и праздники приходил Игорь! А ты, где был ты? Ты вообще помнил, что у тебя есть дочь все то время?
— Кира, — вздыхает он, прикрывая глаза, — сейчас не время для семейных разборок, давай отложим истерики на потом. Я понимаю, ты сбита с …
— Нет, давай все выясним сейчас! Ты мне не отец и не можешь ничего запретить! Вон из моей квартиры и дружков своих забирай! — В голове шумит, перед глазами все кружится, а в висках стучит. Чувствую, как дрожат от нервного напряжения руки и ноги, и упираюсь спиной о стену, боясь, что не выдержу всего этого и просто свалюсь на пол.
— Вот, значит, как. Вот такая благодарность мне за все то, что я сделал для тебя и твоего отца, — нарочито выделил последнее слово и встал передо мной, чтобы поймать мой взгляд. — А знаешь ли ты, не моя дочь, сколько раз твоя мать звонила в слезах, что бедненький Игоречек снова связался не с теми людьми, набрал кредитов на открытие своего нового бизнеса и теперь ему угрожают? Знаешь, сколько раз я спасал его задницу, выплачивал его займы, чтобы от вас отстали кредиторы и не отобрали дом, а?
Я не понимаю, о чем он. Что он сейчас говорит? Какие кредиты? Какая помощь?
— Я каждый месяц в течение многих лет отправляю вам хорошую сумму денег, чтобы ты ни в чем не нуждалась, оплачиваю в университете твой контракт, купил квартиру, даже машину тебе присматриваю! И что я слышу в ответ?! Игорь мне отец, он воспитал меня! Я каждый день думаю о тебе, для тебя же стараюсь, но, похоже, никто этого не ценит! — Он молчит и напряжённо смотрит на меня. Кажется, я вижу в его глазах боль, но все, что я сегодня услышала, похоже на сон. Или ложь.
— Я... я... О чем ты? Мама никогда не говорила, что ты финансово помогаешь нам. Она... она всегда....
Не могу договорить фразу, потому что это неправда. Мама не могла врать. Дима не помогал нам, никогда не интересовался нашими делами. Но маленькому зерну сомнения все же
— О, твоя мать умеет строить из себя обиженную. Все ещё бесится, что я развёлся с ней. Но знаешь что? С меня хватит. Ты уже взрослая, можешь сама зарабатывать себе на жизнь, а у меня скоро будет другая дочь, и очень надеюсь, что она вырастет более благодарной, чем ты! — После этих слов Дима направляется к выходу, громко хлопает дверью и исчезает. А я спускаюсь по стеночке на пол и рыдаю.
Я не знаю, что давит на меня больше. То, что Влад оказался лжецом и преступником, то, что мама все эти годы врала, или то, что у Димы будет ещё один ребёнок.
Все навалилось на меня одновременно, и мне так плохо, что хочется выть. Это определенно самый хреновый день в моей жизни.
Пытаюсь собраться с мыслями и понять, что мне делать, но от начавшейся истерики по животу проходит спазм, а по ноге судорога. Пальцы не слушают меня, живут своей жизнью, и сейчас я чувствую себя психически неуравновешенным человеком.
Интересно, если уснуть, а потом проснуться, все снова станет на прежние места?
— Собирайся, я отвезу тебя в надёжное место, пересидишь там бурю. — Дима вновь вернулся и, кажется, даже немного остыл.
Я не отвечаю, все так же сижу на холодном кафеле, спрятав голову на коленях и глотая слезы.
— Ну ладно тебе, не плачь, а? Я погорячился немного. Неужели и вправду в зека этого втрескалась? — Он несмело касается моей головы, утешая.
— Не-ет, — реву, пытаясь поверить в собственные слова. Не могу же я признаться, что такая идиотка и втрескалась в... как его там? Змей? — Просто обидно.
— Самое главное, что ты в порядке. И прости меня, глупо было рассчитывать, что все обойдётся. Я был слишком самонадеян, да ещё и не думал, что они узнают о твоём существовании.
Мы молчим. Дима садится около меня, а я все ещё не могу прийти в себя.
— А это правда... правда, что Влад преступник?
— Да.
— А он... убивал кого-то? — Чувствую, как в груди замерло сердце в ожидании ответа.
— Я не знаю, но обязательно выясню. Обещаю, он получит по заслугам и ты его больше никогда не увидишь.
Я закрываю глаза и пытаюсь понять: буду ли я счастлива, если больше никогда его не увижу? Иду в комнату и думаю об этом, хватаю чемодан, который успел собрать Влад, и думаю об этом. Сажусь в незнакомую машину, которая везёт меня в неизвестном направлении, и думаю об этом. Захожу в небольшой дом, падаю на диван, засыпаю, но, кажется, даже во сне думаю об этом.
— Влад, — выдыхаю, и из глаз снова катятся слезы.
Глава 38
Влад
— Я хочу поговорить с Кирой. — Со злостью сжимаю кулаки и чувствую, как как ногти впиваются в кожу.
— Даже имя ее при мне не произноси, понял, засранец? Тебе повезло, что здесь видеокамеры, иначе ты даже встать не смог бы. Жаль, парни мало отделали тебя! Но ничего, перевезем тебя завтра в Киев и будем играть по моим правилам. — Князь смотрит на меня с ненавистью, и я его понимаю.
Была бы у меня дочь, я бы убил, если бы такой, как я, хотя бы притронулся к ней.
Жмурюсь, пытаясь разглядеть следака, и вздрагиваю от боли. Лицо жжет, ребра болят, а правый глаз заплыл так, что я ничего не вижу.