Мой сын – Иосиф Сталин
Шрифт:
После меня выступил железнодорожный машинист Петр Кривонос, а затем кузнец Бусыгин. Он рассказывал о своих рекордах на ковке валов.
Товарищ Сталин, который очень внимательно слушал всех, спросил его:
– Качество валов не портится от быстрой работы?
– Наоборот, – ответил Бусыгин, – меньше брака получается и качество лучше. Раньше я делал четыреста пятьдесят штук, а брак – двадцать штук. Теперь я даю тысячу сто штук, а брак две штуки.
Потом выступила Дуся Виноградова. Облокотившись о стол, она начала свой
– Смотрите, как я повысила свою заработную плату!
А товарищ Сталин ей отвечает:
– Очень хорошо.
Потом выступил Мирон Дюканов. Между ним и товарищами Сталиным и Орджоникидзе завязался очень интересный разговор. Товарищ Орджоникидзе спросил Дюканова:
– Сколько у вас было забойщиков до стахановского движения и сколько забойщиков теперь?
Дюканов ответил, что до стахановского движения было двадцать три забойщика, а сейчас двенадцать. Раньше мы сами рубали и сами крепили, а сейчас труд разделили. Товарищ Сталин обратил на это внимание и сказал:
– В этом суть успеха.
И товарищ Орджоникидзе подтвердил:
– Это главное.
Выступает богатырь Донбасса Никита Изотов. За ним слово получает известная ткачиха Родниковского комбината «Большевик» Ивановской области Тася Одинцова, которая соревновалась с Виноградовыми. Товарищ Орджоникидзе так и объявил:
– Слово имеет товарищ Одинцова, соперница Виноградовых.
– Посмотрим, чья возьмет! – сказал товарищ Сталин.
Одинцова сказала в своей речи, обращаясь к товарищу Сталину:
– Заверяю вас, товарищи, что, соревнуясь с Дусей Виноградовой, я надеюсь, что план перевыполню и оставлю ее позади себя.
А Виноградова ее тут спрашивает:
– Ты на сколько перейдешь?
Одинцова говорит:
– На сто пятьдесят шесть станков.
А Виноградова с места кричит:
– А мы на двести восемь!
Товарищ Сталин стоял у стены и, раскуривая трубку, наблюдал эту сцену.
Самым молодым делегатом Первого всесоюзного совещания стахановцев был токарь из города Куйбышева – Коля Курьянов.
Серго объявил:
– Слово имеет старейший токарь Курьянов…
Все посмотрели: в самом деле думали, сейчас старик поднимется на трибуну, а поднялся семнадцатилетний мальчик, круглолицый, остриженный под скобку.
Товарищ Сталин поднялся со своего места, перегнулся через стол и взглянул на Курьянова. Серго спросил, сколько он зарабатывает.
– До того как я стал бусыгинцем, – шесть рублей в день, а сейчас двадцать пять рублей, – ответил Курьянов.
Товарищ Сталин захохотал, весело взглянул на Курьянова и долго ему аплодировал.
С замечательными речами выступали товарищи Молотов.
Ворошилов, Орджоникидзе, Лазарь Моисеевич Каганович, Микоян, Жданов, Хрущев.
Всего не перескажешь.
Все мы мечтали о том, чтобы услышать товарища Сталина.
Но совещание подходило к концу, и мы сильно беспокоились: вдруг товарищ Сталин не выступит? А 17 ноября вечером Орджоникидзе предоставляет слово начальнику цеха московской электростанции Скатерщикову и тут же говорит, что следующим будет выступать товарищ Сталин.
Что тут делалось! Радости нашей не было конца. Признаться, мы уже мало слушали Скатерщикова, потому что все горели нетерпением поскорее услышать Сталина.
И вот кончает свою речь Скатерщиков, и Серго объявляет:
– Слово имеет товарищ Сталин.
Точно гром грянул. Более трех тысяч человек, которые заполняли весь Кремлевский зал, поднялись с места. Долгие минуты мы аплодировали и приветствовали вождя.
Товарищ Сталин поднялся и пошел к трибуне. Мы стояли и кричали:
– Да здравствует товарищ Сталин!
А товарищ Сталин стоял на трибуне спокойный, улыбающийся и смотрел на нас глазами отца и учителя. Со всех концов зала неслись ему приветствия. Товарищ Сталин поднял руку, требуя тишины. Он несколько раз пытался нас успокоить, приглашал садиться. Но ничего не помогало. У каждого в сердце так много накопилось прекрасных чувств к товарищу Сталину, что каждый хотел эти чувства выразить. Товарищ Сталин обвел глазами весь зал, а зал бурлил. Из груди у всех как-то сразу вырвалась песня, и мы запели «Интернационал». Потом снова продолжалась овация. Товарищ Сталин обернулся к президиуму – наверное, требуя установить порядок. Серго показал ему на зал. Товарищ Сталин вынул часы и показал их нам. Но мы не признавали времени. Долго звонил товарищ Орджоникидзе, пока все утихли.
Зато, когда товарищ Сталин начал говорить, стояла полнейшая тишина, потому что каждый старался все услышать и не пропустить ни одного слова.
Товарищ Сталин говорил просто и понятно, и слова его проникали глубоко в сознание. Товарищ Сталин нс раз называл мою фамилию, называл Бусыгина и других товарищей. Как я волновался, когда он говорил о нас! Да разве можно было не волноваться, когда он говорил, что мы бросили искру, из которой разгорелось пламя! И я подумал тогда: «Стаханов, то, что ты сделал, – это только начало. Ты должен сделать еще больше…»
Товарищ Молотов в своей речи рассказывал, какие муки пришлось пережить архангельскому лесопильщику Мусинскому – первому стахановцу в лесной промышленности. Мусинский тайком от хозяйственников и контролеров выполнял новые высокие технические нормы. Товарищ Сталин напомнил о Мусинском и тут же сказал:
– Судьба самого Стаханова была не лучшей, ибо ему приходилось обороняться при своем движении вперед не только от некоторых чинов администрации, но и от некоторых рабочих, высмеивавших и травивших его за «новшества».