Мой труп
Шрифт:
– Андрея Фирстова? Знала? Насколько?
– Мы с ним… Друзья.
– Я проглотила «были».
– И ты не взяла у него интервью? Мы б дали его на обложку!
– Андрея? Зачем?
– Ты что, не знаешь? Он снялся у Трыкина! В главной роли. Арко! Фильм скоро выходит. Он есть в Интернете. Я смотрела… Это потрясающий фильм.
– Кинофильм?
– О нем сейчас все говорят. Ты работаешь в телеиздании. Как ты можешь не знать?
«Как ты можешь не знать, если вы с ним друзья?» - прописалось в подстрочнике.
Марина не верила мне. Не верила в нашу близкую дружбу.
Я понимала ее. Я и сама не верила…
Как я могла не знать Андрея настолько? Когда он звонил мне в последний раз? Что говорил? Что я ему отвечала? Не помню, не помню, не помню… Я не считала звонки. Не смаковала фразы. Я не была влюблена в него.
Время имеет забавное свойство сжиматься и разжиматься с учетом фактора важности. Андрей не был важным. Когда я говорила «Я видела Андрея недавно» - я имела в виду полгода назад. Когда я говорила «Я не видела Костю давно» - я имела в виду на прошлой неделе.
Кажется, Андрей упоминал, что снимается где-то и это хорошая роль. Он снимался и раньше - в телефильмах. Они прошли незамеченными. И я не придала значения. Нет, просто не слышала его - как Женя, говорил со мной, не слыша меня. Как Арина, я говорила с Андреем лишь о себе. А он звонил мне не для того, чтоб похвастаться…
Он звонил, чтоб поговорить обо мне?
– Вы общались с ним во время гастролей?
– зашла Марина с другой стороны.
– Да. Он был у меня в гостях.
– Фирстов? У тебя дома?…
Все головы повернулись ко мне. Они что, все тащат кино из Инета?!
– Так, может, ты знаешь, где он?
– спросила Марина. Я знала. Но я не собиралась удивлять их еще больше.
– Может, ты знаешь, какую работу ему предложили?
– Вести телешоу.
– На каком канале?
– Не знаю.
– Узнай. Напиши об этом статью.
Я покачала головой. Я ничего не знала про Андрея - за двадцать шесть часов я выяснила только, насколько я ничего не знала о нем.
– Я не смогу.
– Почему?
– Я не могу писать здесь. Я не могу так. Не могу сосредоточиться. Все говорят, все стучат по клавиатуре…
«Так увольняйся», - три года я ждала эту фразу. И не дождалась.
– Так работай дома, - сказала Марина.
– За гонорары?
– Остаться без зарплаты, стать внештатником - равносильно увольнению.
– Пиши больше. Ты ж так быстро пишешь. Ты будешь зарабатывать больше. А здесь ты просто сидишь. Ты не создана для штата.
Я посмотрела на нее изумленно. В ее словах не было нелюбви ко мне, только непонимание: почему я веду себя так глупо?
– Так я могу идти домой?
– Сколько тебе нужно времени, чтоб написать о Фирстове?
– Точно не знаю… Я позвоню вам.
Забытая свобода.
Сколько лет я боялась, что, обретя ее, почувствую страх: «Что мне делать с моей жизнью?»
Но я почувствовала только дикую странность ситуации.
Я пришла, чтоб уволиться, и Марина предложила мне оптимальный способ ухода. И послала туда, куда я хотела пойти - узнать, что случилось с Андреем.
Как будто стоит тебе сделать шаг - туда!
– все репетиции снова назначат под твой приезд, все кресла окажутся свободными. Стоит угадать свой жанр, все люди начнут послушно подавать тебе нужные реплики…
Или ты просто начнешь слышать их реплики?
Глава двенадцатая
Смерть прекрасна. Только в ней одной и может жить любовь… Жан Ануй. «Эвридика»
Прежде чем уйти, я зашла в Интернет.
Я никогда не набирала «Андрей Фирстов» в поиске. У него был даже сайт - сделали поклонницы. У него были поклонницы!
В одном Женя был зряч - Андрея заметили. О нем говорили, как о Событии… Он снимался в нескольких фильмах. Репетировал два спектакля. Я знала перечень действующих лиц. Там не было место для Доброхотова. В мгновение Андрей вышиб его с первых ролей.
А Доброхотов старше нас - ему не «под», ему за сорок. Театр жесток. И этим тоже похож на жизнь. Это все меняло. Все.
У Доброхотова был повод убить Андрея. Был повод охмурять меня, чтоб переспать со мной ради секундной иллюзии превосходства.
А значит, он тоже считал меня любовью Андрея? Полтысячи долларов - слишком дорогая цена за «любимую девушку» местного значения.
Я наскоро пробежала глазами заголовки рецензий на «Эвридику» (Люди писали рецензии!) и перепрыгнула на страничку «Кино».
На фильм уже были отзывы. Не было времени. Я распечатала статьи и сунула в сумку.
Сколько еще часов у меня осталось, чтобы узнать, насколько я ничего не знала?
Чего я еще не знала?
Я шла по проспекту в наушниках - не проматывая запись, боясь пропустить важную фразу, запутавшуюся в чем-то ненужном, неважном. Мои уши терзал пьяный бас Доброхотова.
– Слушай, а давай ты уговоришь его остаться здесь. Ему ж предложили работу…
Он говорил про Андрея!
– Все. Сползай с меня, Валера, ты пьян. Иди к Оле.
– Я не слушала. Я уже наскребла свои пять тысяч знаков. Мне уже не было весело с ним. Я была жестока, как театр.
– А ты уговоришь его?