Мой упрямый принц
Шрифт:
– Могла бы выдать, наверное, – помолчав, сказала я. – Но они переворошили бы всё тут, и пришлось бы собирать все травы заново. Да и уборку я не люблю.
Лер с иронией усмехнулся.
– Да уж. В моих по… спальне тоже постоянный беспорядок. Понятия не имею, откуда берутся все эти сладости под кроватью.
Я вспомнила, как таскала кусочки шоколада со стола для Сюзи и как мы делили их в темноте спальни, и не сдержала улыбки.
– Магия, не иначе, – серьёзно сказала я. – Хм… а что ты хотел сказать вместо «спальни»? Мне показалось, что-то интересное.
Лер
– Ужасно пить хочется, – хрипло прошептал он.
Я налила воды в кружку.
– Осторожнее, – предупредила я. – Тебе сейчас лучше пить понемногу.
– Знаю, – шёпотом выдавил он.
Я подсела поближе и поднесла кружку ко рту раненого, чувствуя жар мужского тела сквозь тонкое одеяло. Вдруг ужасно захотелось прилечь и устроиться рядом. Глаза закрывались от усталости, а тут ещё и украденная диадема… и зачем я только полезла в его вещи?
Внезапно Лер резко оттолкнул от себя воду. Кружка с дребезжанием покатилась по полу.
– Убери, – прошипел он. – И убирайся сама. Хочешь – выкини меня за дверь, мне плевать.
Он откинулся на подушку: похоже, эта вспышка ярости его добила.
Я уставилась на него. Что это за приступ высочайшего гнева?
– Ты что? – только и вырвалось у меня.
Вместо ответа взгляд Лера, холодный и гневный, метнулся в угол, к груде грязных повязок, под которой лежал мешочек с диадемой. А потом вновь вернулся ко мне.
– Будешь отрицать? – холодно спросил он.
Я моргнула. Как он узнал? Как он мог узнать?
– Ты же спал, – прошептала я, не осознавая, что выдала себя.
Холодный взгляд сделался ледяным.
– Я спал. А ты, по-видимому, нет.
Мне стоило труда не отвести взгляд. Раньше на меня так не смотрел никто. Дядя никогда не позволял себе повышать голос (даже на папеньку, хотя тот, на мой взгляд, заслуживал, особенно когда напивался выше глаз). Маменька, конечно, могла дойти и до визга, но я привыкла пропускать монологи о её «бедных нервах» мимо ушей.
А сейчас я и впрямь почувствовала себя нашкодившей дочкой дровосека. На миг. На один миг, но этот миг мне крайне не понравился.
Я выпрямилась и встала с кровати, подняв с пола кружку.
– Я понятия не имею, о чём ты, – отчётливо произнесла я, возвращаясь к роли хозяйки. – Твои вещи в целости и сохранности, и я не хочу больше говорить на эту тему. Мы поняли друг друга?
Лер минуту глядел на меня. А потом на его губах появилась кривая усмешка.
– Вот как, значит, – произнёс он. – И часто ты врёшь своим близким? Если, конечно, у тебя они есть, эти близкие.
– Можно подумать, тебя это касается, – огрызнулась я.
На этот раз его усмешка была полна горечи.
– Больше, чем ты можешь себе вообразить.
В комнате воцарилась негодующая тишина.
– Ты тоже солгал, – с горечью сказала я. – Ты сказал, что эта вещь принадлежит тебе, но очевидно
Лер молчал. Так, словно вообще не хотел со мной разговаривать.
Про себя я осознавала, что неправа. Кем бы ни был мой раненый гость, я решительно сказала ему, что не буду трогать его вещи, но нарушила своё слово. Я была виновата не только перед Лером, но и перед собой, перед родом князей Монтерских, и дядя бы этого не одобрил.
Но признавать свою вину я не собиралась.
Поэтому я круто развернулась, бросила сумку на стол, уселась на табурет и принялась сортировать травы. Остатки телассы нужно будет ещё правильно засушить. Слишком большой редкостью она была, чтобы позволить зря пропасть хоть одному листику.
– Поверить не могу, что ты достала королевскую траву, – голос Лера вдруг разрезал тишину. Уже не злой, просто усталый. – Я не видел её много лет.
– Не думаю, что она такая уж действенная, – рассеянно отозвалась я. – Да и в дядиных руках она приносила куда больше пользы, чем в моих.
– В древности были монархи, которые могли исцелять своим прикосновением. Возможно, у твоего дяди в крови текли несколько капель крови древних королей. – Лер хмыкнул. – Вдруг в ваши лесные края сто лет назад забредал переодетый принц?
– Вот уж кого нам не хватало, так это переодетых принцев, – проворчала я, раскладывая травы. Давным-давно один из князей Монтерских женился на принцессе королевской крови, но об этом я упоминать не собиралась. – Да и вообще это всё сказки.
– Сказки или нет, в любом случае ты унаследовала лишь крохи. – Лер поморщился, коснувшись плеча. – До древних королей тебе далеко.
– Вот к своим древним королям и обращайся, – огрызнулась я. – Лопату одолжить?
– Не советую так шутить, – голос Лера сделался холоднее.
Наши взгляды скрестились.
– Что, выдашь меня его высочеству, когда тебя всё-таки к нему притащат? – подняла бровь я.
– Нет, – устало сказал Лер. – Но я бы на твоём месте держался от королевского двора подальше.
– С чего бы мне? – парировала я. – Дочерей дровосеков в королевские невесты не зовут.
Что-то странное мелькнуло у Лера в глазах.
– Ну-ну. Посмотрим, что скажут королевские целители, если узнают, что простая девчонка где-то собрала свежую телассу, да ещё и искусна в обращении с ней. Вряд ли тебя отпустят так просто.
– Так всё-таки искусна или полная бестолочь? – уточнила я. – Ты уж определись.
Лер окинул взглядом мои пальцы, куда менее нежные, чем мне бы хотелось.
– Не знаю, – наконец сказал он. – Но делиться твоим секретом с кем попало я бы не стал.
Дядя не зря запрещал мне говорить о королевской траве: он не очень-то любил королевский двор и принца Сизмунда в частности. Хоть дядя наверняка понимал, что целительские умения повысят мою ценность как невесты, он не желал, чтобы я оказалась чьей-то пленницей или племенной кобылой. Он хотел, чтобы я осталась в Монтере. И я, признаться, разделяла его мнение целиком и полностью.