Мой враг-дракон: Разоблачить и не влюбиться
Шрифт:
Старушка сразу омрачилась, вздохнула.
— Да всё по-прежнему. Бедная госпожа Гис, если б хоть в себя приходила иногда… Так нет, сидит часами на кровати и смотрит в одну точку. Песни поёт. Есть не может, я её кормлю. И всё в прошлом, только в прошлом, — Хальда вздохнула ещё раз, вытерла глаза рукавом. — Вы сначала поедите?
— Нет, к матери зайду, — и я легонько похлопал Хальду по плечу, пытаясь приободрить её. — Ничего, что-нибудь придумаем. И не торопись с едой-то, я не голоден.
Хальда
— Знаю я ваше «не голоден»!
И ушла печь свои пирожки.
Дом делился на несколько комнатушек, и в одной из них сидела, то напевая, то качаясь из стороны в сторону, достойная Гис-Эйрин, которую когда-то угораздило связаться с родом Ассту. Я со стуком прикрыл за собой дверь, скрипнул дверной половицей, но мать даже не обратила на это внимания. В руках у неё была моя старая игрушка — деревянный дракончик. Когда я подошёл, мать вскинула на меня глаза и сказала озабоченно:
— Ильгер, у малыша лоб горячий. И плачет всё время — зубки режутся, первая чешуя сходит.
У меня сжалось сердце. Ну вот, она меня уже за отца принимает!
— Всё будет хорошо, Эйрин, — я сел рядом и взял её за руку, посмотрел в глаза. Запавшие, обведённые чёрными кругами. Когда-то моя мать была красавицей, а теперь она — худая, бледная, измученная — походила на тень.
Вот что Ирлигард с нами, драконами, делает. И горе по моему отцу, мать очень его любила.
— Смотри, какую хорошую игрушку вырезал для малыша Оорни, — пальцы матери любовно погладили дракончика. — Рик очень обрадовался…
Старый мастер Оорни ушёл вместе с остальными слугами, когда нас прогнали из родового замка, лишив всех сокровищ. Только верная Хальда не бросила.
— Красивая, — сказал я, сделав вид, что любуюсь игрушкой. На мать уже смотреть не мог — боялся, что зареву, как мальчишка. Ей же недолго оставалось — драконы живут пятьсот лет, только если их душевное и телесное здоровье не подорвано. А матери день ото дня становилось хуже. Хальда, всхлипывая, твердила, что скоро та и с кровати вставать перестанет.
— Ты пока посиди с Риком, — пробормотал я, вставая, — мне надо лететь по делам.
Мать кивнула, взяла с кровати какой-то тряпичный свёрток и стала его укачивать, напевая всё ещё мелодичным голосом колыбельную.
За пазухой у меня засветился камень. Боясь, что наставник вот-вот заговорит и потревожит мать, я вышел, крикнул Хальде, что скоро вернусь, и, сунув ноги в сапоги, выскочил из дома.
Отошёл подальше, вынул переговорщик из-за пазухи и без особой радости сказал:
— Добрый вечер, наставник.
В ответ раздалось невнятное шипение, а затем сердитое:
— Непочтительным ты стал, Рикенн! Разве не я обучал тебя магии, разве не я отправил тебя к мастеру клинков, разве не я подкинул тебе мысль о службе квизари?
Я скрипнул зубами:
— Квизари я и сам хотел стать!
Наставник появился в моей жизни пять лет тому назад. Однажды у матери прояснился разум, она позвала меня, вручила мне синий камень с белыми прожилками и сказала:
— Через этот артефакт ты сможешь говорить с другом нашей семьи. Он будет наставлять тебя и давать умные советы. Ты слушай его!
Потом, когда я хотел задать пару вопросов, она опять ушла в себя, мысли её путались, и больше мать о переговорщике не вспоминала. Сам же наставник обещал, что мы обязательно встретимся, но позже. Он скрывался и не хотел, по его словам, лишний раз выходить из убежища.
А потом заявил, что поможет мне отомстить. И если б я знал, во что это выльется…
— Значит, так. Слушай, — прошипел наставник. — Скоро у вас будет новое задание. Там, надеюсь, ты сможешь избавиться от девчонки. Что хочешь делай — брось её в беде, натрави на неё кого-нибудь, но чтоб она померла, наконец! Ты забыл, о чём мы говорили?! Нужно отомстить Ирр-Каэму и всей его семейке за то, что они сделали с вами! И со мной!
Я знал, что у наставника личные счёты к брату Ании и его супруге, но какие именно, до сих пор было неизвестно.
— Постараюсь, — сухо ответил я. — Но может опять не представиться возможности…
Камень в моей руке вспыхнул так ярко, что едва не ослепил. Зажмурившись, я услышал разъярённое шипение:
— Ты лжёшь, Рикенн! Возможности у тебя были. Просто ты дал слабину! Не смог! А ведь я старался, всё подстраивал…
— Что? — Я не сразу поверил своим ушам. — Это ты похитил мелкого Рильмана?!
— Я. И Таргалю помог тоже я. Забыл о том, что мы, серые, можем перевоплощаться? — наставник расхохотался. — Его сообщника будут искать ещё долго, но так и не найдут.
Я промолчал. В допросной, если верить словам стоявших за дверью стражников, Таргаль вёл себя очень странно. Возможно, оттого, что старик Дааль сначала решил покопаться у него в голове и повредил мозг. А через пару часов толстяк тихо скончался — магии белых драконов люди обычно не выдерживали, за редкими исключениями.
— Значит, и следующее ты подстроишь? — я стиснул камень в кулаке.
— Да, — отрезал наставник. — И советую молчать. Иначе объявлю тебя своим сообщником, и тут уж Ирлигарда тебе не избежать! Подумай, что станется с твоей матерью и Хальдой…
От злости и бессилия я ни одного слова произнести не мог.
— Помни, что исцеление твоей матери зависит от меня, — шипел наставник, превратившийся в куда худшего врага, чем Ирр-Каэм. И когда это случилось, а я не заметил? Наверное, с самого начала. Я просто не осознавал, что мной играют, как фигуркой из тейрока!