Мой враг – королева
Шрифт:
Эссекс никогда не придавал большого значения деньгам. Как отличался он этим от Лейстера! А Лейстер умер по уши в долгах. Я часто задумывалась, что будет дальше с моим сыном. Чем богаче он становился благодаря королевской милости, тем щедрее он одаривал окружающих. Все, кто служил ему, были довольны. Они заявляли, что пойдут за ним на край света, но иногда я думала, что их преданность была такой сильной только потому, что он всегда находил способ заплатить за нее.
Мой дорогой Эссекс! Как я любила его! Как я гордилась им! Как я боялась
Именно Пенелопа обратила мое внимание на его увлечение Френсис Сидни. Френсис была красива, ее смуглость, унаследованная ею от отца, которого королева называла своим мавром, делала ее весьма привлекательной. Но она была молчалива, и поэтому казалось, что она несколько сторонится собиравшейся у нас молодежи.
Пенелопа сказала, что Френсис привлекла внимание Эссекса именно свой непохожестью на него.
– Ты думаешь, он собирается жениться на ней? – спросила я.
– Это меня не удивило бы.
– Но она старше его – вдова с дочерью.
– Он всегда покровительствовал ей, с тех пор, как умер Филип. Она тиха и ненавязчива. Она никогда не сделает попытки вторгнуться в его планы. Думаю, что такую ему и надо.
Дорогая Пенелопа, нет другого мужчины в Англии, которому светило бы такое блестящее будущее, как твоему брату. Он может породниться с любой из самых богатых и знатных фамилий в стране. Не может быть, чтобы он предпочел дочь Уолсингэма.
– Дорогая мамочка, – возразила Пенелопа. – Ведь это не наш выбор, а его.
Она была права, но я не могла в это поверить. Сэр Френсис Уолсингэм обладал немалой властью в стране, он был одним из наиболее способных королевских министров, но королева никогда не причисляла его к своим фаворитам. Он был из категории людей, которых терпели за их талант. Королеве следовало бы первой заметить, как хорошо он ей служит. Он создал одну из лучших шпионских систем в мире, и работу большинства агентов он оплачивал из собственного кармана. Он был инициатором привлечения к суду участников бабингтонского заговора, результатом чего явилась казнь Марии, королевы Шотландии. Он был человеком очень честным и неподкупным, но не смог нажить себе состояния и не был отмечен сколь-нибудь значительными почестями.
Но Эссекс отмел все это. Он решил жениться на Френсис Сидни. Пенелопа и я вместе с Кристофером и Чарльзом Благом отговаривали его, а Чарльз спросил о том, подумал Эссекс, что скажет королева.
– Не знаю! – закричал Эссекс. – Но и ее неодобрение не остановит меня.
– Но это может кончиться твоим отлучением от королевского двора, – предупредил его Кристофер.
– Добрый мой Кристофер, – хвастливо заявил Эссекс. – Думаешь, я не знаю, как справиться с королевой?
– Умоляю тебя даже не произносить таких слов, – попросил Чарльз. – Ведь если они дойдут до королевы…
– Но ведь здесь одни друзья, – возразил Эссекс. – Лейстер женился, и она простила его.
– Но не простила его жену, – с горечью заметила я.
– Будь я Лейстером, я бы отказался явиться
– Если бы ты оказался на месте Лейстера, то не смог бы удержать благосклонности королевы на протяжении всей своей жизни. Я взываю к тебе – будь осторожен! Лейстер значил для нее так много, как никогда не значил и не будет значить ни один мужчина, но ты сам знаешь, что каждый шаг он делал с большой осмотрительностью.
– Это я значу для нее столько, сколько никогда не значил и не будет значить ни один мужчина. Вот увидите.
Конечно, он был молод и самонадеянный, а она высоко ценила его. Но когда же он научится быть осторожным, удивлялась я.
Молодежь была восхищена им. У них не было моего жизненного опыта, и поэтому их восхищала его смелость. И снова, не желая показаться старой и чересчур осмотрительной, я замолчала.
Возможно, возражения, выдвинутые нами против его брака, заставили Эссекса действовать более решительно.
Он зашел ко мне, вернувшись из Ситинг Лейн, где жил сэр Френсис, и сообщил, что получил его согласие на этот брак.
– Старик очень болен, – сказал Эссекс. – Думаю, что он не протянет долго. Он сообщил мне, что оставит небольшое наследство для Френсис, так как у него много долгов. Он сказал также, что его средств едва ли хватит на достойные похороны, так как он много потратил собственных денег на службе у королевы.
Я знала, что Уолсингэм сказал правду, но считала, что вести себя подобным образом было довольно глупо. Лейстер тоже служил королеве и вел довольно прибыльные дела при этом, впрочем, он тоже умер в долгах… И я вновь оплакивала в душе потерю по-настоящему ценных вещей, которые пришлось продать в уплату этих долгов.
В результате получилось так, что мой сын и дочь сэра Уолсингэма, которая к этому времени была вдовой Филипа Сидни, обвенчались тайно.
Я была потрясена, когда, посетив сэра Френсиса, увидела, как он болен. Однако его обрадовало замужество его дочери. Он сказал мне, что очень беспокоился о ее будущем. Филип Сидни оставил ей мало средств к существованию, а он оставит еще меньше.
– Состоять на службе у королевы – дорогостоящее занятие, – сказал он.
Он в самом деле был прав. Если вспомнить, какие подарки посылал Лейстер королеве к Новому Году – бриллианты, изумруды, ожерелья из различных камней, то совсем неудивительно, что на их оплату едва хватило всех моих драгоценностей.
Бедный сэр Френсис умер вскоре после моего посещения и был похоронен тайно в полночь, поскольку достойные похороны обошлись бы слишком дорого.
Королева очень сожалела и скорбела о нем.
– Мне будет не хватать моего Мавра, – проговорила она. – Ох, как грустно, что он ушел от нас. Он был мне хорошим слугой, и хотя я не всегда была добра с ним, он знал, как велико мое расположение к нему. Я вовсе не такая неблагодарная, как могло иногда показаться. Я слышала, он мало что оставил для своей бедной вдовы и девочек.