Мой
Шрифт:
– Ненавижу эти дни, - промямлила, едва передвигаясь.
В этот период я вообще пребываю в каком-то тумане. И не только от болей. Всё начинает жутко бесить и вместе с тем становится совершенно плевать на всё.
– Так, я не понял, а чего все остановились?
– раздался позади зычный голос Артёма.
И на него тоже сейчас плевать. На всё. И всех. Пусть катятся лесом.
– Девушки, а вы куда?
– обратился уже непосредственно к нам с Анькой.
– М-м-м… - промычала подруга невнятное, явно
– Понимаете… - и замолчала, беспомощно глядя на меня.
– Пока не очень, - усмехнулся мужчина, вмиг оказавшись рядом.
– Добровольская, вы плачете?
– уточнил и без того очевидное.
– Ну, что вы, Артём Николаевич, это я так радуюсь вашему присутствию, - отшутилась, улыбнувшись через силу.
– Да, так мне ещё не радовались, - прокомментировал мои слова он, нисколько не обидевшись на дерзость.
– Так что случилось?
– А… У Гали живот заболел. Я хотела её проводить до… скамейки, - нашлась с ответом Аня.
– Кажется, ещё пять минут назад у неё ничего не болело, - просканировал меня тяжёлым взглядом.
– А боль всегда наступает внезапно, - парировала Аня.
Я же силилась устоять на месте и банально не упасть к ногам Акимова от очередной порции обсуждаемой ими боли. Видимо, что-то такое отразилось на моём лице, потому что Артём неожиданно придержал за плечи, бережно прижав к себе.
– Да красные дни у неё начались, - выкрикнул кто-то из парней.
– Гальке всегда так плохо в первые дни.
И после этого меня ещё спрашивают, почему я наших мальчишек не воспринимаю, как парней для встреч?!
Да вот из-за таких мелочей!
Мы же все обо всём друг о дружке знаем.
Ну, дебилизм же встречаться с тем, с кем рос!
– Почему не сказала?
– укорил мужчина, снова осмотрев меня с ног до головы.
– Ещё и в белом, - вздохнул обречённо.
– Девчонки...
Причём последнее слово произнёс так, словно все беды мира в нас сосредоточены.
– У тебя с собой таблетки там и всё такое есть?
– Нет, - выдавила плаксиво.
Почему-то рядом с этим мужчиной совсем не хотелось быть сильной. Наоборот, возникло дикое желание прижаться к нему поближе, чтобы пожалел, обнял, погладил, поцеловал, сказал что-нибудь ласковое своим негромким хриплым голосом. От мыслей отвлёк очередной приступ боли, вынудив согнуться пополам.
– Слушай, а это нормально?
– теперь уже забеспокоился Артём.
– Да, - вздохнула Аня.
– У неё всегда так. Обычно таблетки помогают, но она их не взяла.
– Так. Ладно. Понял, - помрачнел он и поднял меня на руки.
– Идём, горе медовое, - проговорил едва слышно только для меня.
– Куда?
– отозвалась слабым голосом, уткнувшись лбом в мужское плечо и прикрыв веки.
Честно говоря, всё равно, куда он там собрался меня нести. Пусть
– К медсестре, - поведал уже на ходу.
– Пусть выписывает тебе освобождение от занятий, заодно даст какое-нибудь обезболивающее. Не дело это - так издеваться над собой. И в следующий раз подходи и говори сразу, что у тебя месячные. Не надо терпеть. Тем более, если всё так плохо. Я не могу упомнить циклы каждой. Нет, можно, конечно, завести тетрадку, и вести в ней записи, но, боюсь, меня не так поймут, - фыркнул
– Да уж, - улыбнулась на его слова.
– Точно сочтут за извращенца.
– Вот-вот. И в прошлые разы, вроде, тебе не так плохо было. Всегда бодрячком была.
Конечно, бодрячком. После того количества таблеток, что я принимаю каждый раз, меня хоть режь - не почувствую.
– Я таблетки пить начинаю за несколько дней до начала цикла, - призналась, покраснев.
– А в этот раз забыла.
– Что ж ты так, - вздохнул тяжко мужчина.
– Потерпи, почти пришли, - прошептала, крепче прижав к себе.
И я нагло вжималась в его тело, пользуясь моментом, откровенно наслаждаясь такой близостью.
– Тань, ты здесь?
– вновь послышался через некоторое время его голос, обращённый не ко мне.
Я даже веки приоткрыла и голову подняла, посмотреть, к кому тот обращался.
Мы пришли в медпункт.
Ай, точно. Медсестру же зовут Татьяна Павловна. Крашеная блондинка с высокомерным взором карих глаз, где-то тридцати лет.
Значит, Таня…
Ну-ну…
– Где мне ещё быть?
– отозвалась наигранно тяжко та, о ком думала.
– Тогда принимай, - радостно заявил мужчина, аккуратно усадив на кушетку.
– И что тут у нас?
– осмотрела она меня с долей презрения.
М-да… эта скорее залечит, чем вылечит. Явно же подумала, что я симулянтка.
– Живот у нас. Добровольская, давайте сами вообще, - вдруг обратился Артём ко мне нервно.
– Что я в самом-то деле должен рассказывать о ваших женских недомоганиях.
– Беременная, что ли?
– вынесла странный вердикт женщина.
Посмотрела на неё, как на идиотку. И от сарказма не удержалась.
– Ага, от Артёма Николаевича.
У Татьяны Павловны вытянулось лицо. И рот открылся.
Упс… Она же не… поверила? Или поверила?
Потенциальный папочка, к слову, шумно выдохнул и… рассмеялся, прикрыв лицо ладонью.
– Ну, Добровольская, - выдавил из себя веселящийся Акимов.
– Месячные у девушки, Тань, - пояснил всё же сам для медсестры.
– На обезболивающих сидит. В этот раз, как я понял, принять забыла. Вот и плохо стало во время бега. Выпиши ей освобождение. Пусть домой идёт, отлежится.
– А чего она вообще тогда бегала?
– уточнила та, беря в руки нужный бланк.