Моя беспокойная жизнь

Адамсон Джой

Между тем ветер начал стихать, и Джордж предложил поспешить назад в надежде на то, что у нас появится возможность пуститься в обратный путь. Мы горели желанием вырваться отсюда как можно скорее, ибо наша провизия была на исходе, а обувь почти совсем развалилась. Но как только мы возвратились в лагерь, ветер задул с новой силой и развеял наши надежды. Мы коротали время, собирая черепа коз, змеиные кожи, жуков, ящериц, многоножек, растения и маленьких красных рыбок и упаковывая их в пустые консервные банки.

Уже семь дней мы были пленниками острова, и мне начинало казаться, что ветер никогда не уймется. Я живо представила себе нетерпение Дайсона и Мартина — такое же, как мое, — когда они отважились

на риск и попытались пересечь озеро — попытка, которая закончилась трагически.

Я почти не спала в ту ночь и решила немного отдохнуть перед завтраком. Меня разбудил непривычный звук. Это Джордж волок по берегу лодку, готовясь к переправе. Озеро стало, несомненно, намного спокойнее. Мы подготовились меньше чем за пятнадцать минут. Джордж дернул за шнур, но мотор капризничал и отказывался работать. Тогда Джордж влез по пояс в воду, чтобы устранить помеху. И вдруг я заметила крокодила, который плыл совсем рядом с Джорджем; но не успела я закричать, как мотор заработал, Джордж прыгнул в лодку и мы отправились в путь.

Мне было не по себе; сидя неподвижно на носу, я крепко сжимала в руках ружье и сосредоточила все внимание на крокодилах. Когда мы отплыли на километр от берега, озеро стало бурным и нас охватила тревога.

Джордж спросил, не вернуться ли нам, но я не ответила, и мы продолжали плыть дальше. Проплыв еще с километр, мы все-таки повернули назад. Оказавшись снова на острове, я принялась чинить свою обувь, потом упаковала черепа двух крокодилов, которые забыла взять с собой. После полудня озеро стало спокойнее, белые барашки исчезли, и, сообразив, что времени остается в обрез, для того чтобы пересечь озеро до наступления темноты, мы снова пустились в путь.

Пришлось вытащить кастрюлю, чтобы вычерпывать воду из лодки, и, только когда мы подошли к материку, я испытала облегчение, но именно в этот момент мотор вдруг затрещал и заглох. Я схватила весла и принялась грести. Джордж проклинал мотор, находившийся за бортом, но быстро сообразил, что ничего страшного не случилось, просто кончился бензин. У нас был с собой резервный запас, и мы снова поплыли.

Вскоре мы заметили на берегу две человеческие фигуры, и я заплакала. Когда мы приблизились к берегу, люди вошли в воду, чтобы встретить нас. Они сказали, что пришли сюда рано утром. Я поинтересовалась, как им стало известно, что мы прибудем сегодня. В ответ на мой вопрос они рассказали об одной девушке из племени рендиле, обладающей даром ясновидения, которая сообщила им, что мы возвратимся именно в этот день. Как я узнала из их рассказа, в лагере, пока нас не было, царило такое напряжение, что люди не решались смотреть друг другу в глаза. Нас это очень тронуло.

Вскоре прибыла машина и стала сигналить. Ибрагим был счастлив, когда узнал о нашем благополучном возвращении. Едва только мы прибыли в лагерь, вдруг как из-под земли появились эль-моло и стали забрасывать нас вопросами. Наконец старейшина сказал нам, что хочет обосноваться на этом райском острове со всеми своими людьми и завладеть козами, число которых, по нашему предположению, составляло около двухсот голов.

На следующее утро меня разбудил шум самолета, низко кружившего над нашим лагерем. Он сбросил две упаковки сигарет и послание, которое гласило: «Рады, что вы вне опасности, разошлю это известие всем… P. S. Примите поздравления от отдела аэрослужбы».

Несколько часов спустя мы уже находились в Норт-Хорре и были встречены двумя европейцами, прибывшими из Марсабита, чтобы нас спасать. Затем появились пять офицеров полиции, направленных сюда с той же целью.

Оказывается, наш секрет был открыт, потому что Джорджа ожидали на важном совещании в Найроби. Когда выяснилось, что его там нет, стали наводить справки и беспокоиться, не подвергаемся ли мы опасности. Тогда специальные

уполномоченные из Маралала сочли, что обстоятельства обязывают их сообщить о нашем намерении отправиться на Южный остров. Услышав эту весть, власти так всполошились, что полицейский из Исиоло сразу же заказал две могилы на кладбище Ньери.

Позднее он вызвал нас к себе в кабинет и сначала сделал Джорджу выговор за неподчинение приказам и за то, что он вынудил администрацию уплатить спасательной команде. Но под конец заметил, улыбаясь, что гордится нашими достижениями и что ему самому очень хотелось бы побывать на острове вместе с нами. Единственное, что мы могли сообщить в результате нашей экспедиции, — это некоторые данные об острове Южном, преимущественно негативного порядка: отсутствие диких животных, за исключением пресмыкающихся и летучих мышей, малочисленность птиц, скудность растительности. Что же касается коз, то мы думали, что объяснение Хенеля может быть правильным. Вполне вероятно, что семейство эль-моло вместе с козами было захвачено бурей врасплох в момент переправы с одной части материка на другую и снесено на остров. Вернуться же обратно на своих утлых плотах они не могли.

Тогда же я написала рассказ о наших приключениях и в надежде на то, что хотя бы один из нескольких журналов им заинтересуется, изложила его в пяти вариантах и отправила в пять разных периодических изданий, сопроводив фотографиями. Случилось так, что все пять, включая «Джиогрэфикал мэгэзин» Королевского географического общества Англии, их напечатали.

Эльса

Однажды Джорджа попросили застрелить льва, убившего человека из племени боран. Мы отправились выслеживать его вместе с Кеном Смитом, недавно поступившим в Департамент охоты и прикомандированным к Джорджу для приобретения опыта, и разбили лагерь в Мелка-Лории в районе Кинна. Эта часть Северной пограничной провинции Кении находится в ста километрах от Исиоло в стране боранов. В этом районе было столько браконьеров, что Джорджу приходилось проводить здесь довольно много времени.

Когда они с Кеном отправились искать льва-людоеда, а мы с моим даманом Пати остались в лагере, мне и в голову не могло прийти, что в это утро моя жизнь навсегда переменится. Через несколько часов машина вернулась, и я сразу же поняла, что охота была успешной: на крыше машины лежала львиная шкура. Но я не сразу увидела трех крошечных осиротевших львят, которых привез Джордж.

Появление Эльсы и ее двух сестер налагало на меня большую ответственность. Мне, конечно, уже приходилось выхаживать детенышей других животных: двух слонов, буйвола, антилопу бушбока, самку антилопы импала, сервала, трех страусов, многочисленных мангустов и дамана Пати, — но у меня не было опыта выхаживания крошечных львят, а этим, как нам казалось, было не больше трех недель. Тогда я попросила совета у людей, растивших таких львят, и узнала, как их надо кормить.

С самого начала мы решили не превращать львят в баловней и стремились как можно меньше ограничивать естественные инстинкты малышей. К счастью, мы жили в уединенном месте, где львята могли свободно бродить в кустарнике вокруг дома. Это позволило им вырасти дикими и считать нас своими приемными родителями. Их отношение к нам как к приемным родителям было следствием «запечатления». Этот термин означает, что каждое новорожденное животное считает своей матерью то живое существо, которое оно видит возле себя, впервые открыв глаза. Все три львенка были женского пола. Мы назвали их Люстика, Большая и Эльса. Эльса, хотя она и была самой маленькой, отличалась смелостью и особым обаянием. Львята выросли, мы не могли дольше держать их всех в условиях, близких к естественным, и передали Люстику и Большую в роттердамский зоопарк, а Эльса осталась с нами.