Моя боль = моя любовь
Шрифт:
Молодёжная хоккейная команда не участвовала в Олимпийских играх, но мы все болели за сборную родной страны, которая, с триумфальным счётом просто порвала в финале и доказала в очередной раз, что красная машина не остановится ни перед чем. А я знал цену этому успеху, слышал от отчима, кого уже поломали, а один и на лёд больше не встанет. Такова цена золота в самом огромном турнире планеты. Такова цена победы всей команды. И тот знал, что если отпустить меня, да любого из парней, то мы костьми ляжем и голову отдадим, лишь бы прорваться, лиши бы вытянуть победу из лап соперников. Интерес и одновременно адреналин гнали вперёд, поиграть с такими
Несмотря на то что я был занят тренировками и подготовкой к последней выездной игре, а Ирина всё ещё грезила об Олимпиаде, мы часто виделись и постоянно переписывались. Словно уже не могли жить без общения и друг без друга. Даже обычные смайлики, присланные за весь день от силы пару раз в перерывах между тренировками, поднимали настроение и заряжали энергией, придавая сил тренироваться дальше. Я стал чаще навязываться со своими желаниями погулять и пообщаться, а Ирина и не была против моей скромной компании. Да и физический контакт постепенно развивался, и мама говорила, что оно и к лучшему.
Вначале это было несмелое касание плеча или предплечья во время разговора. Потом стали появляться лёгкие рукопожатия во время встреч. И Ирина в последнем случае даже позволяла проводить себя до машины или донести вещи до раздевалки и отдать в руки. А потом я стал всё часто обнимать её со спины, упиваясь ароматом шампуня, духом и её естественным запахом. Мы могли простоять так несколько минут, пока машина не доедет со стоянки до нас. Ирина не сопротивлялась, а мне было безумно уютно вот так стоять и обнимать её под ошарашенные взгляды завидующих мне, поэтому я старался не спугнуть это прекрасное видение и не делал резких движений или попыток сблизиться ещё больше. Позволял всему течь самотёком.
Ириночка напоминала пугливого, но ласкового котёнка, жаждущего ласки и поглаживаний, но уже обжёгшись раз, теперь не доверяла всем подряд и старалась сохранить дистанцию, даже если знала о том, что опасности нет. И чем больше Ирина разрешала, тем больше мне хотелось. Мне уже было мало дружеских объятий, я хотел поцеловать эти прекрасные губы, изогнутые по подобию древнегреческого лука, и покрыть светлую кожу мимолётными прикосновениями, заставить яркий румянец расцвести на нежных щеках. Я стал так часто об этом думать, что смотрел на девушку голодным взглядом, совсем не думая его прятать, и ты дико смущалась, обзывала идиотом, но не сбегала. Продолжала кутаться в мой шарф и прижиматься спиной к груди. Словно сама до конца не могла поверить, что так легко позволяла себе эти глупости, от которых бежала.
Сейчас после церемонии награждения всех призёров, началась заключительная часть шоу. Я обнял Ирину, в сотый раз порадовавшись тому, что та уже не напоминала пугливую лань, и зайдя за спину, положил руку на плечи, притягивая к себе ближе, а потом и голову устроил на её макушке. И пока та возмущённо шипела на меня, что я её отвлекаю от просмотра, переместил другую руку на изящную талию, обвив её и прижав к себе ещё ближе. Ирина покраснела от этого, но не вырвалась, а лишь поглубже вдохнула и расслабилась, позволяя своему телу опереться на меня, перенося вес с ног на пятки и поясницу.
Вокруг было много народа, но все были заняты тем, что обсуждали итоги олимпиады, всё же для спортивной школы это самые горячие сплетни, и никому не было дела до скромно стоящих в уголке нас. Ирина с восхищением
А вечером я, как обычно, сидел на бортике катка и дожидался, пока мой личный сорт дурмана закончит совою полулегальную вечернюю тренировку. Было уже достаточно поздно, и на арене никого не было, на эмоциях Ира прыгала и прыгала, словно старалась этим заглушить боль в сердце и дурман в голове. Вытрясти из неё всё и наполнить усталостью, до той степени, чтобы прийти домой и просто рухнуть без сил. Я следил за тем, как Ирина нарезала круги по катку, просто так, без связок, исполняя произвольные элементы, лишь бы делать, лишь бы ещё, лишь бы не уходить домой в объятия собственных чувств и мыслей.
Минут через пять, Ира выдохлась и всё же остановилась чуть дальше центра льда, и я сразу понял, что что-то не так. Она была слишком напряжена, словно что-то в программе было не доделано, не отрепетировано. Вот только программ больше не было, мы выпускались, и никто не пустит нас на общий лёд. Я уже не первый раз провожал девушку домой, дожидаясь её после тренировок. Вот и сейчас я смотрел, как Ирина, закусив губу, едва не рыдала, и почему-то именно этот её вид заставил что-то дрогнуть в груди. Я всегда боролся с этим желанием, так как боялся, что она меня оттолкнёт, ну или по роже надаёт, за этой не заржавело бы.
Но сегодня что-то пошло не по плану, и я не смог сдержать собственные порывы. Я смотрел на то, как фигуристка проклинала себя за очередную несуществующую ошибку, как пыталась выложить на лёд всё, включая саму себя, и заставить душу едва ли не сдохнуть от нагрузок. Я медленно подкатился к ней почти вплотную, вдыхая коктейль из духов и пота. Не совсем соображая, что творю, провёл ладонями по рукам девушки, от локтя до основания плеча, и назад. Потянул медленно, понимая, что Ирина напряглась в моих руках и выпрямила спину. Но я не отступал, обнял за талию, привлёк к себе, поцеловал в шею, и медленно оттолкнулся, позволяя конькам скользить по изрезанному бороздами льду.
— Алексей, пусти меня! — зашипела та, разъярённой кошкой. — Ты с ума сошёл? Что ты делаешь? Пусти…
— Просто чувствуй лёд, — тихо сказал я, ей в самое ухо.
— Я не парница, — продолжала бушевать та, — а ты и вовсе хоккеист, какой из нас к чертям дуэт!
Но я не стал её слушать, просто развернул к себе, одной рукой обвил тонкую талию, а вторую запустил в волосы, удерживая затылок девушки и не давая двигаться. Тянул за собой, вспоминая выступления по телевизору, и спустя минут пять упорных попыток, начало что-то вырисовываться. Это было не похоже на нормальное катание. Но в том и смысл. Мы путались в ногах, коньках, руках, во всём на свете. Напряжение спало, Ира начала понимать смысл моей задумки, и лёгкая улыбка тронула губы. Бессмысленная провокация, слишком близко к друг другу и мозг вообще перестал подавать сигналы, отчего я перестал соображать и поцеловал губы, о которых так долго грезил и мечтал в мокрых снах.